Я профланировал к столу и сел. Мона и Квинн остались стоять в дверях.
– Вот что меня интересует: высокие люди, которые жили здесь до того, как Родриго захватил остров. Что с ними произошло?
Тот, что был пониже, пожал плечами и улыбнулся:
– Ты меня спрашиваешь? До прошлой недели я знать не знал об этом острове. Такой у Родриго порядок. Спрашивай его.
Он повернулся на стуле, оценил взглядом Мону и снова, криво ухмыляясь, посмотрел на меня.
Тот, что повыше, пожал плечами.
– Помолитесь перед смертью, – велел я.
После непродолжительной и фатальной для пилотов схватки мы направились к зданию, в котором располагался ресторан. Иллюминация сияла на полную катушку, но посетителей не было. Под крытым соломой навесом виднелась пустая барная стойка, столы и стулья беспорядочно расставлены на плитах из розового камня.
Ярко освещенная кухня с оборудованием из нержавеющей стали. Гул, грохот, дребезжание. Запахи хвойного экстракта и мыла. Стойка заставлена подносами с грязной посудой. Вонь прокисшей еды. Гигантская посудомоечная машина без устали выполняла свою работу.
– Идем дальше, – сказал я, – здесь никого нет.
Мы направились к огромной вилле.
Нам пришлось пройти мимо апартаментов на первом этаже, через внутренние дворики с бассейнами. Где-то была включена подсветка, где-то хохотали, где-то болтали. Из глубин виллы доносились звуки босановы, бриз подхватил мягкую чарующую мелодию и понес ее над песчаным берегом.
Разделяющие апартаменты невысокие стены позволяли нам незаметно продвигаться вперед и обследовать одну комнату за другой. В номерах было полно отупевших от наркотиков головорезов – это были телохранители с замашками лакеев, не задающие лишних вопросов киллеры. Они пялились в огромные экраны телевизоров, болтали по сотовым телефонам, некоторые даже стоя по пояс в воде в бассейне. Сине-зеленые стены. Плетеная мебель. Их комнаты были настоящей помойкой: хлам, порнографические журналы, бутылки из-под текилы, пивные банки, рассыпанные по полу чипсы.
Мы отчаянно пытались хоть что-то узнать о высоких людях, но все наши старания ни к чему не привели.
Меня подмывало перебить их всех. «Все уклонились, сделались равно непотребными; нет делающего добро, нет ни одного». Так говорится в четырнадцатом псалме. Но, святой Хуан Диего, кто я такой, чтобы выносить смертный приговор этим душам, которые в каком-то отдаленном будущем, возможно, раскаются и будут причислены к лику святых?
И тем не менее! Я безжалостный парень! Если мы должны вытащить с этого острова Талтосов, пусть даже одного, – эти смертные должны уйти.