— Не бери у него ничего, Дудли!
Гигант презрительно фыркнул.
— Твоего кабанчика, Дурслей, больше откармливать ни к чему, так что угомонись.
И он протянул сардельки Гарри. Тот проголодался невыносимо и уж точно в жизни не ел ничего вкуснее, но всё равно не сводил глаз с великана. А поскольку никто ему ничего не объяснял, он решился спросить сам:
— Извините, я так и не понял. Кто вы?
Гигант основательно отхлебнул чаю и утёр рот рукой.
— Зови меня Огрид, — сказал он, — как все. Я уж говорил, я — хранитель ключей в «Хогварце». Про «Хогварц» ты, яс'дело, знаешь.
— Мм… нет, — признался Гарри.
Огрид остолбенел.
— Извините, — быстро добавил Гарри.
— Извините? — рявкнул Огрид, обращая грозный взгляд к Дурслеям, которые съёжились и попятились в темноту. — Это уж ихнее дело — извиняться! Ну, письма до тебя не доходили, ладно. Но чтоб ребёнок не знал про «Хогварц» — тут прям хоть караул кричи! Сам-то ты чего, никогда не интересовался, где твои предки всему обучились?
— Чему всему? — не понял Гарри.
— ЧЕМУ ВСЕМУ? — громовым раскатом повторил Огрид. — А ну-ка обожди-ка!
Он вскочил. В ярости он, казалось, заполнил собой всю лачугу. Дурслеи вжались в стену.
— Это ж как же прикажете понимать?! — зарычал Огрид. — Стало быть, этот мальчонка — вот этот вот самый — не знает ничего — ничегошеньки — НИ ПРО ЧТО?!
Это уже чересчур, подумал Гарри. Он, в конце концов, ходит в школу, да и оценки у него неплохие.
— Ну, кое-что я знаю, — вмешался он. — Считать умею и прочее.
Огрид только отмахнулся:
— Про наш мир, я имею в виду. Твой мир. Мой мир. Мир твоих родителей.
— Какой мир?
Видно было, что Огрид готов взорваться.
— Дурслей! — грозно пророкотал он.
Дядя Вернон мертвенно побледнел и прошептал что-то вроде «тыры-пыры».
Огрид потрясённо смотрел на Гарри.
— Но должен ж ты знать про мамку с папкой, — сказал он. — Они же знаменитые! И ты сам — знаменитый!
— Что? Мои… мои мама и папа… они разве знаменитые?
— Не знает… не знает… — Огрид, запустив руку в волосы, ошарашенно уставился на Гарри. — И тебе не сказали, кто ты есть? — спросил он после долгой паузы.
Дядя Вернон вдруг набрался храбрости.
— Замолчите! — потребовал он. — Немедленно замолчите, сэр! Я запрещаю рассказывать мальчику что бы то ни было!
Человек и похрабрее Вернона Дурслея дрогнул бы под свирепым взором, которым наградил его в ответ Огрид; когда же великан заговорил, каждый звук буквально вибрировал от гнева.
— Ему не сказали? Не сказали, что было в письме, которое оставил при нём Думбльдор? Да я сам там был! Сам всё видел! Яс'те, Дурслей? И ты все годы скрывал?