— Я не сделала ничего, о чем нельзя признаться на исповеди, — отрезала она. — В отличие от твоих делишек с овцами.
Смешное и нелепое обвинение, но он был слишком зол, чтобы смеяться.
Овцы никогда его не прельщали.
Она принялась мерить шагами комнату. При других обстоятельствах его позабавила бы эта пародия на его собственную учительскую манеру ходить при разговоре.
— Я хочу получать знания, хочу путешествовать. Что здесь противоестественного? Почему я должна мириться с тем, что все, кому не лень, решают за меня, что можно, а что нельзя, только потому что по воле случая я уродилась женщиной?
— Господь сотворил тебя женщиной не случайно. У тебя свое предназначение.
И оно заключается в том, чтобы лежать подо мной. Ни о чем другом наедине с нею, когда напротив призывно маячила его узкая кровать, он попросту не мог думать.
— Какое, скажи на милость? Быть приманкой для любого прохожего, которому спьяну может взбрести в голову поцеловать меня или сотворить чего похуже?
Краска стыда залила его лицо при воспоминании о том, как они приставали к уличной женщине. Неудивительно, что ее вывернуло наизнанку.
— Я своими руками сверну шею любому, кто посмеет тебя тронуть.
Ее лицо смягчилось.
— Спасибо.
Никогда еще она не выглядела так женственно.
Глотая воздух, он попытался собраться с мыслями и понять, как поступить дальше. Он сам привел сюда Маленького Джона. Ответственность за парнишку — нет, за девчонку — лежала на нем одном. Не только она окажется в опасности, если правда выплывет наружу, но и все, чего он с таким трудом добивался долгих семь лет — уважение коллег, общежитие, его ученая степень.
Расставание будет тяжким, но она должна уехать. Немедленно.
— Ты сказала, что ты сирота. Это тоже ложь?
Она замялась.
— У меня есть сестра. Я, кажется, говорила.
Прекрасно. Будет, кому ее сбагрить.
— И тебе не пятнадцать, так?
— Семнадцать.
— Господи, я слыхал от тебя хоть слово правды? — Горло мучительно сжалось. Джон, к которому он относился, как к брату. Джон, с которым он делился тем, что не рассказывал никому. Ни родным, ни друзьям, ни, тем более, женщинам.
— Я не лгала о том, что хочу учиться. — Она посмотрела ему в глаза. — И о том, что буду тебе преданным другом — тоже.
Дружба. Ничего не скажешь, занятное словцо для описания их отношений. А ведь он просил Маленького Джона не разбрасываться обещаниями.
— Я верил тебе. Я рассказывал тебе вещи, которые не доверял никому. А ты лгала мне.
— О том, кто я есть, и только.
— По-твоему, этого мало? Да это самое важное в жизни мужчины — то, кто он есть! Но ты ведь у нас не мужчина, верно? Почем тебе было знать.