— Конечно, я с тобой схожу. Если от меня будет толк…
Она улыбнулась, не поднимая головы, — не любила показывать плохие зубы.
— Там ничего сложного. Я все сама сделаю, ты только подержишь полотенце.
— Куча пузатых баб. Толстые, как мяч, пыхтят-пыхтят, и все не с того конца! — вставила Ники. — Оборжаться! Сама увидишь!
Она отломала еще гашиша, зажгла и смотрела, как дым заполняет стакан, словно джинн лампу. Вдохнула и закашлялась еще сильнее, чем я.
— А мне? — спросил Сергей.
— Да пошел ты! — фыркнула Ники. — Ты хоть раз нам что-нибудь купил?
И все-таки она дала ему подышать, и я старалась не замечать, как он посмотрел на меня, прикладываясь губами туда, где только что был мой рот. Я вспыхнула до самых волос.
Все, кроме Рины, ели. Она курила и пила водку. Стоило ей на секунду выйти, как Сергей скрестил руки и наклонился ко мне:
— И когда же мы займемся с тобой любовью, devushka?
— Вонючий бабник! — указала на него вилкой Ники. — Надо сказать Рине!
— И вообще, у Астрид есть друг, — добавила Ивон. — Художник в Нью-Йорке.
Она знала про Пола Траута. Я наконец-то забрала его письма с Йеллоу-Брик-роуд в Голливуде, той самой улицы, где когда-то приставила нож к горлу девочки, принявшей меня за Венди. Ники отвезла меня туда после школы, по дороге на встречу с парнями, которые искали солиста в группу. Было стыдно, что я не написала ему раньше — много раз думала и не решалась. Вдруг он не оглядывается в прошлое… По дороге в магазин нервно смотрела на конверт с припиской «Для Пола Траута». Эти слова подразумевали надежду. Уже ошибка! Вспомнилась ненавистная мне песня Стивена Стиллза, которую крутила Рина: «Люби того, с кем ты сейчас». Именно это вдалбливала мне в голову жизнь, и все-таки надежда трепетала у меня на ладони, как птица.
Магазин был крошечный и еще более тесный, чем наш дом. Повсюду комиксы. Мы с Ники прошлись вдоль полок. Шутливые, вроде «Зиппи — Булавочной Головы» или старого «Мистера Натуральный». Темные и экспрессионистские — «Сэм Спейд и Мурнау». Стеллажи кустарных журналов с дрянными стихами. Комиксы на японском, много порнографических. Ироничные рассказы про карьеристок и топ-моделей в стиле поп-арт Ройя Лихтенштейна. Еврейская крыса и ее параноидальный кошмар про чернорубашечников. Комиксы известных изданий и местные, размноженные на ксероксе и скрепленные степлером. Ники открыла историю про девушку-гангстера, а я пошла к кассе, убеждая себя, что писем нет.
Худой парень в бордовой полосатой рубахе для боулинга рисовал что-то бледными руками в татуировках. Я откашлялась. Он поднял затуманенные травкой глаза.