— Здесь все?
Старушка неожиданно повалилась на колени.
— Не губи, сынок… Две книжки, которые были понятно написаны, внуку отдала, уж больно он просил…
— Что за книжки?
— По магии. До революции еще писаны, но прочитать можно.
— Ладно, Бог с ними… Сама магией балуешься?
— Людям просто помогаю.
— Бросай ты, бабушка, это дело, до добра оно не доведет.
— Брошу, милок, брошу… Вот те истинный крест.
— Да ладно, не божись. Лучше расскажи, как к тебе эти книжки попали.
— Давнее это дело. Еще при моем деде Евсее произошло. В стране вроде тогда все утихомирилось, поэтому путников, если попросятся переночевать, пускали без особой опаски. Вот так вечером и постучался он. Кто он? Да кто ж его знает. По виду, вроде, не наш. То ли цыган, то ли татарин. И молился перед сном по-своему. Ну, постелили ему на лавке. Под голову он вот этот сверток положил. По-нашему гутарил плохо, но понять можно было. Всю ночь не спал, ворочался на лавке. А под утро поднял Евсея и давай ему каяться. Что совершил, мол, великий грех перед своими братьями, похитил великие святыни. Да вот спохватился, сбежал от лихих людей, сейчас они его ищут. Чувствую, мол, что скоро будут здесь. А эти святыни, что у него в свертке, никак не должны попасть им в руки. Ну, и попросил Евсея, помоги, мол, спасти душу. Наверно, Евсей ему бы отказал, но, коль разговор зашел о душе, здесь уже другой расклад. Дед мой был глубоко верующим человеком, и спасение души для него много значило… Короче, принял он обет хранить эти непонятные святыни, повторил какие-то слова за пришельцем — и стал с тех пор хранителем этого свертка. Сразу после этого чужеземец ушел, а наутро за околицей поднялась стрельба. Потом возили по станице телегу с телом, хотели, чтоб кто-то опознал. Но Евсей, если уже дал клятву, никогда ее не нарушит. Кремень был мужик, Царство ему Небесное… Потом сверток перешел к моему отцу, Матвею. Ну, а он уж передал мне — сыновей-то у него не было. А я не знала, кому передать — внук один, да и тот неказистый, хранить не будет… Спасибо, мил человек, пришел ты и избавил меня от этой непосильной ноши.
Они немного помолчали.
— Ну, ладно, спасибо, бабушка, что сохранила все. Мне пора.
— И куда же это ты торопишься? — Неожиданно прозвучал за спиной чей-то мужской молодой голос.
— Ой, внучек, немного невовремя ты. Сейчас этот человек уйдет, и мы с тобой будем чай пить.
— Какой чай, ептыть? Тебя грабят, а ты нюни распускаешь!
— Он не грабитель, Ваня. Он забрал то, что ему издавна принадлежит.
— Да? А это мы сейчас посмотрим… Так, очень медленно поворачиваемся, руки держать в пределах видимости!