– Ну что? – сказал он, усаживаясь за столик, на котором стояли дорогие угощения: заморские вина, засахаренные фрукты византийские. – Хошь, обрадую тебя?! Вестник из Царьграда прибыл, привез известь печальну! Вся дружина варяжская, порознь, в разные гарнизоны малыми силами разосланная, болгарами перебита! Не стало боле твоих сродников дорогих! Уж я плакал-плакал от горя… – сказал он, смеясь и набивая рот сластями. – Кто же теперь за Рогнеду заступится? Кто помнить станет, как Владимир на площади, среди навоза, в грязи ее, как свинью, катал, дружинникам на потеху?!
Рогнеда глядела ледяными глазами, и ничто не дрогнуло в бледном лице ее, только веснушки проступили ярче.
– Вот так! Яйцо конопатое! – сказал он, полоща горло вином и вытирая руки о скатерть. – А знаешь, кто императора Цимисхия надоумил варягов истребить? Я! Так что ехали отсюда – покойники! Так и с другими будет, кои думают, что они мне, «рабычичу», ровня!
Он повернулся к Рогнеде спиной и вдруг, будто толкнул его кто, шагнул в сторону, как учил его Добрыня. Обернулся. Мимо упала Рогнеда с ножом в руках. Обученный изрядно воинскому мастерству, Владимир мгновенно вывернул ей руку и вырвал нож.
– Убил! Убил! – рычала неузнаваемая Рогнеда. – Всех убил! Кровь на тебе! Отца убил! Братьев! Изверг! Зарежу тебя!
Вбежавшая стража скрутила Рогнеду. Она билась в руках дюжих гридней и кричала в истерике, обливаясь слезами:
– Изверг! Жизнь мою растоптал! Зверь!
Никогда прежде не видел ее такою Владимир. Он растерялся.
– Связать ее! – кричал воевода. – На князя! На мужа! С ножом кинулась!
Славяне и теперь уже немногочисленные варяги-дружинники только головами качали: за покушение на мужа, по обычаю, полагалось закопать неверную жену в землю живьем. Таков обычай был и у варягов, и у славян; у мусульман и хазар-иудеев казнь была не менее жестокой – преступницу побивали на площади камнями.
– Не надо вязать княгиню, – сказал Владимир, удивляясь своему спокойствию и ровному голосу.
– Чего с ней делать? – спросили два боярина, держащие за руки княгиню.
– Пусть завтра сядет на брачную постелю, как невеста убранная, – сказал Владимир, поднимая за косы голову Рогнеды. – Дожидается! Я сам ей башку снесу!
* * *
Мимо воющих нянек и мамок, мимо насмерть перепутанных челядинов по скрипучим переходам перешел он на свою княжескую половину. Дал по шее отроку, который замешкался, расстегивая ему пряжки перевязи, на которой меч висел. Выгнал всех, повалился на лавку. Но ни отдохновения, ни покоя не было. Встал, выпил вина – зубы стучали о край посудины византийской. Хотел, как обычно после встречи с Рогнедой, поехать к девкам… Да расхотел. Так и мыкался по горнице, сшибая ногами ковры и лавки.