— Знаю, я себя тоже щипал, — усмехнулся Алекс, — Гляди синяки даже остались. Ты совершенно прав, было почти не больно, просто чувствовалось.
— Выходит ученые, наука — никто ничего не знает, и пичкают людей в школах, а потом в универах, всякой ерундой, которую сами же и сочинили. Дует ветер, бьет молния, яблоко, блин, падает, а они напишут несколько букв в произвольном порядке, назовут формулой, и думают, что вот, как всё умно и красиво. Тьфу! — смачный плевок, посланный в сторону проспекта, долетел, чуть ли не до его середины, согласно местным физическим законам.
— Может и так, а может наоборот, все всё знают, а мы, попавшие сюда, всего лишь материал для чьих-то опытов, — Алекс с интересом проводил взглядом мини снаряд, выпущенный ртом Сергея.
— Как это? — открыв рот и округлив глаза, обалдело спросил юноша.
— Как? — переспросил Алекс, — В детстве я был уверен, что если быстро-быстро побегу за видимую мне линию домов, то там не будет ничего, пустота. Или что-то совсем иное, то, чего я не знаю. Вот мы и добежали… «Жаль, что я не могу Сергею про «них» рассказать. Эти, мать их, «греческие боги», запросто и тут могут за мной наблюдать. Раз — и растекусь таким же плевком по местному чудо-асфальту», — это уже Эл добавил про себя. — Не бери в голову, это просто паранойя наверно, — а это он адресовал Сергею, — Что в детстве, что повзрослев, я частенько видел везде теорию заговора.
Вдалеке, с южной стороны, оттуда, где в их привычном городе был юг, послышался негромкий постепенно нарастающий шум. Инстинкт, живущий в каждом человеке с пещерных времен, в мгновение ока переместил их с клумбы за густую поросль кустов среди группы деревьев. Даже отбегать не пришлось, три прыжка, и вот они уже метров за пятьдесят от места своего отдыха. Затаив дыхание, они боязливо косились в направлении возмущения их хрупкого спокойствия.
Шум нарастал. Был он не такой уж и громкий, напоминал собою длительный порыв ветра — просто в окружавшей их тишине любой звук, даже не по громкости, а по произведенному эффекту, оставлял впечатление разорвавшейся бомбы в местном царстве безмолвия. Выгибаемые друзьями деревья и стены не производили звуков вообще никаких. Шаги их и бег были похожи на то, как будто они передвигались по мягкому ковру — стремящееся к нулю количество децибел.
Туман со стороны приближающегося звука быстро редел и в секунды растворился совсем. Проспект стал, виден далеко вдаль, как это было в «их» мире солнечным днем. Вдалеке небо постепенно начало менять цвет. Оно еще не приобрело своих обычных, так не хватаемых им здесь жизнерадостных тонов, но цвет его стал живым серым с намеком на возможный проблеск лазури. А в вышине, почти задевая крыши домов, плыло нечто похожее на дирижабль со старых ретро фотографий.