Удивительно, но если все раненые в палате считали за честь, за награду поговорить с ней, коснуться хотя бы кончиком пальцев сестринской формы Фроси и потом весь день обсуждать, восхищаться сестричкой милосердия, то отец Василий поступал очень даже странно. Заслышав её голос, он тут же отворачивался к стене, укрывался одеялом и молчал! На все её попытки заговорить, отвечал гробовым молчанием, что расценивалось обитателями палаты как недостаток воспитания, грубейшая бестактность со стороны полкового священника, банальное солдафонство.
Откуда было им знать, что этот великан, герой, не боявшийся идти с голыми руками на врага, не только Божьим словом, но и личным примером поднимавший в атаку на японцев дрогнувших вдруг, было, бойцов, отчаянно громивший в рукопашной противника кулаком с зажатым в нём крестом, робел! Робел при виде этой нежной, хрупкой, худенькой девчонки! Отчаянно, с огромным нетерпением ожидал, а при её появлении – робел! Парадокс! Кому об этом расскажешь?
А она как чувствовала это, всё равно каждый раз подходила к нему, садилась на край кровати у изголовья, касалась своей рукой его руки, гладила его голову и всегда говорила одну и ту же фразу: «Я верю, у вас всё будет хорошо. Я верю в вас». Посидев немножко, уходила. Или могла сидеть какое-то время молча. А для него это было счастьем, но снова не решался заговорить с сестричкой милосердия. Боялся! И опять он корил себя, ругал самыми последними словами, обещал сам себе решиться, наконец, но вновь наступал день, и всё оставалось по-прежнему.
Но однажды он решился, заговорил с Фросей. И этот разговор перевернул судьбу и бывшего полкового священника, и бывшей сестры милосердия. Венчались в церкви при военном госпитале, где в свидетели набилось столько народу, что многим не хватило места, люди стояли в притворе и даже на улице.
Церковное начальство, учитывая героическое прошлое и телесные раны, нанесённые войной, предоставило отцу Василию право выбора, и они с матушкой Евфросинией его сделали в пользу вот этого прихода, вот этой церковки в деревне Слобода, что расположилась на границе России и Белоруссии. Им хотелось быть вдали от больших городов, от суеты и соблазнов, быть ближе к простому русскому человеку. Им было хорошо вдвоём. Впрочем, чего другого можно было ожидать от влюблённых?!
Здесь, за столом на свадьбе, отец Василий пережил ещё раз те юношеские пылкие чувства, прислушиваясь к голосу жены, её словам, и понял, понял отчётливо и зримо, что они сохранились, только пополнились заботами о совместных детишках, житейской мудростью. И снова его душу, его сердце заполнила волна умиления, вышибающая слезу.