Митька оглядел землянку. Толстые, из дернового пласта выложенные стены, единственное, маленькое, как бойница, окошко. Дверь надежна.
Держаться можно...
Каратели выбрались из камышей. Они шли к землянке, не пригибаясь, громко гогоча. «Как на прогулке», — подумал Митька и выстрелил, тщательно прицелившись. Идущий впереди грузный солдат ткнулся носом в землю. Остальные залегли, открыли винтовочную трескотню. Митька отвечал только тогда, когда кто-нибудь подползал совсем близко. И бил почти без промаха. Пытались окружить, но узок в этом месте был остров, а открытую для Митькиных выстрелов песчаную косу не перебежишь...
Так было недолго. Из камышей раздался громкий голос, по которому Бушуев признал подпоручика Савенюка.
— Ребятки, а ну бросьте-ка на крышу огоньку, небось, сам выползет, сволочь!
На камышовую крышу землянки со всех сторон полетели факелы — подожженные пучки травы, привязанные к камням. Крыша загорелась, и жуткой была наступившая тишина. И только когда рухнули с треском потолочины, в камышах раздался истошный вой женщины.
— Всё, — сказал Савенюк, — а жалко, что в руки к нам не попался...
Но это было не все.
Из бешеных клубов огня и дыма на поляну вдруг шагнул человек. Левую руку он прятал за спину, в правой держал саблю.
— Детки! — радостно завопил подпоручик своим бородачам. — Кто первым возьмет живьем — литру ставлю!
Один щупленький солдатик заполз Бушуеву со спины и, когда увидел, что у него нет пистолета, одна сабля, бросился на него. Митька вовремя обернулся. Солдатик упал с раскроенным черепом.
— Анфиса, а ну иди, ублажи свово залетку, — снова раздалось из камышей. — Иди, иди, не стесняйся! — И звериный рев, какой бывает от нестерпимой боли, полоснул Митькино сердце. «Так значит Анфиска предала, — мелькнула мысль. — Так значит выследили ее, и баба не выдержала пыток...»
Анфиса шла к нему. И когда оставалось десяток шагов, и когда разглядела она обгоревшие Митькины кудри, страшное его лицо, — то упала на колени, поползла.
— Прости, прости меня, сокол, не хотела я, — лепетала она бессвязно, а сама уже подползла и крепко обхватила руками Митькины ноги.
О, как хорошо знал он силу ее рук, сколько раз железное, ласковое кольцо их обвивалось вокруг Митькиной шеи!
— Пусти! — закричал он. — Пусти же, стерва!
Кольцо сжалось еще сильнее. Тогда он, не глядя, рубанул вниз, и колени его обдало горячим...
Но момент был упущен. Уже навис над Митькой Самоха Гуков, уже дышал ему в лицо зловонной своей пастью.
Митька взмахнул саблей, но от легкого встречного удара сабля вывернулась из его рук, щучиной сверкнув в воздухе, отлетела в траву. Самоха навалился, скрутил назад Митькины руки. И только тогда подбежал к ним подпоручик Савенюк.