Он ушёл. Я хотела этого и вот он ушёл. И всё же это не принесло мне желаемого облегчения.
Мой взгляд бездумно заскользил по горизонту. Вдали зеленели холмы, кругом, куда ни кинешь взгляд, были горы, сливавшиеся с небом, а далеко за ними торчал похожий на зубочистку, мрачный и пугающий силуэт достроенной башни Вортигерна.
Отвернувшись от озера, с пугливой осторожностью, с какой целую вечность назад ещё будучи человеком шла к обрыву, я пошла прочь в сторону дома. Своего другого дома.
IX
Уже перевалило за полночь, когда Сэйв привела в таверну раненого мальчишку лет двенадцати, может быть, чуть постарше. Пока они с Дарией переговаривались, я отступила в тёмный угол возле очага, стараясь скрыть то, как дурно мне сделалось. Не от вида ещё одного - какого по счёту за эту неделю? - искалеченного ребёнка, не от запаха крови и не от всхлипываний, а от свинцовой усталости. У меня уже не было никаких сил держать глаза открытыми, двигать руками, сгибать и разгибать пальцы, делая перевязки, зашивая раны и вправляя кости. Голова отяжелела от спёртого воздуха, пропитанного смрадом потных тел, вонючих сапог, дешёвого эля и душистых масел.
Поморщившись, я шагнула к окну и толчком распахнула его в надежде на то, что внутрь ворвётся ночная свежесть, прохладный ветерок с озера, от которого в голове сразу прояснится. Но тщетно. С тех пор, как я поселилась у Дарии, ни одной капли не проронило небо на землю, ни одного дуновения не пробежало в застывшем воздухе, насыщенном пылающим зноем и пылью. Последняя жаркая хватка уходящего лета была невыносимой.
Женщины тем временем занялись мальчиком, сгорбившимся на скамейке в углу. Он ни разу не поднял на них глаз, сидел, опустив голову и держась рукой за плечо, слегка покачиваясь вперёд-назад от боли.
Сэйв подошла к нему и разрезала ножом грязную, окровавленную полотняную рубашку, придерживая её за воротник, так, чтобы она сползла с плеча. Дария осторожно отвела его руку в сторону.
У неё перехватило дыхание. На плече была рана, глубокая, с рваными краями, и кровь из нее текла мальчику на грудь. Заслышав судорожный вздох, он впервые поднял голову. Лицо у него было всё в пыли и с дорожками от слёз на щеках. Застывший взгляд заплаканных глаз не был направлен ни на нас, ни на какой-либо определённый предмет: они выжидали, отчуждённо и неподвижно, а над ними напряжённо вздрагивали брови. Было понятно - это знак, предвещавший грозу.
- Кто это тебя так? - намерено сухо и деловито спросила Дария, но было уже поздно. Плотина прорвалась.