Наконец я отложила ветошку. Одна неприятная часть работы кончилась, теперь предстояла другая. Но прежде чем приступить к зашиванию, я протянула Арторию, сосредоточенно вперившему взгляд в пол, свою флягу.
Холодные голубые глаза пристально уставились на меня.
- Что это?
- Озёрная вода, - ответила я.
Откупорив фляжку здоровой рукой, он поспешно приложил её к своим обветренным губам. Сделав несколько жадных глотков, он вдруг поперхнулся, и вода потекла по его подбородку.
- Она сладкая! - удивлённо пробормотал он. Уголок его широкого рта приподнялся, а глаза сверкнули.
- Слаще, чем что-либо ещё, не так ли? - спросила я, с насмешливой улыбкой вздёрнув одну бровь.
Сэйв и Дария переглянулись. Они думали, что я заговаривала воду, но побаивались спросить напрямую. Время от времени я сама прикладывалась к горлышку, хотя кувшины были полны родниковой воды. Чем дольше длилась моя разлука с озером, тем тяжелее мне было переживать долгие душные ночи. И я пошла на хитрость: когда Сэйв, вознамерившись затеять стирку, отправилась к озеру, я попросила её набрать для меня воды. «Зачем это? - удивлённо спросила она. - Чем тебе плоха родниковая?». Но разглядев что-то в выражении моего лица, тут же отступила и пообещала исполнить мою просьбу.
И всё же это лишь оттягивало неизбежное. Я выкраивала себе время для принятия решения, но до сих пор так ничего и не решила. Иной раз меня почти толкало в спину малодушное намерение оставить все свои хлопоты, бросить дела и мчаться отсюда прочь, к озеру, к облегчению и покою. Но стоило мне представить себя отлучённой от человеческой повседневной жизни, от самих людей, суетных и небрежных, грубых и страдающих, нуждающихся и благодарных, от тяжёлой работы, как у меня тут же появлялось ощущение, точно мне в сердце вонзали тонкую и острую иглу.
Для того чтобы быть удовлетворенным своей судьбой, нужно твердо следовать собственной натуре и идти только своей дорогой. Но в то же время жизнь каждого всегда таит саднящую тоску о другом, более радостном существовании. Все мы живём с томлением по недосягаемому.
Сначала мне грела душу иллюзия вечного покоя, но поддавшись своему предназначению, я ощутила жажду в сердце. Вечная гонка за желаемым, нетерпение, жадность, отрицание, гнев и страдание - всё это пришло ко мне вместе с любовной страстью. После всего, что изумило и потрясло меня, я впервые задумалась о том, что одно-единственное сильное переживание может расширить душу до бесконечности так, что она будет способна объять в своём крохотном пространстве целое мироздание.