— Где ваш комендант форта? На дворе, говорите? Сейчас, обожди на крыльце.
Через три минуты сестра вышла на двор с доктором.
— Куда мы его денем, куда мы его денем? — хватаясь за голову, говорил доктор, красивый, стройный мужчина.
— Только этого одного. Это будет последний, Владимир Георгиевич.
— Как же вы не можете понять? Переполнено. Мест абсолютно нет.
— Есть с менее тяжелыми поражениями. Как-нибудь передвинем. Придумаем.
— Вечно вы придумываете. Где раненый? Надо прежде осмотреть его.
Доктор стал на колени около носилок и, раскинув полы шинели Резанова, ощупал его ноги.
— Давно ранен?.. Да, это тяжелый случай. Ампутация и немедленная.
— Ампутация, — шепнули, переглянувшись, санитары и Егоров.
Доктор вскинул несколько раз свою бородку кверху, как будто что-то соображая, и скомандовал:
— Тащите!
Егоров остался на дворе и, постояв минут пять, пошел к воротам госпиталя.
— Ты куда? — спросил его сторож.
— Другой госпиталь искать. Ты слыхал: мест абсолютно нет.
— Вот видишь, я же тебе говорил.
— Ну, прощай, братец. Спасибо, что капитана Резанова приняли. А я уж как-нибудь. Я на ногах. У меня что? Осколок… Инструмент будет — взять и вытащить.
Еще через три минуты во двор выбежала сестра милосердия:
— Где этот белокурый стрелок? — обратилась она к сторожу.
— Вот только сейчас ушел в другой госпиталь.
— Да как же так?! — почти вскрикнула сестра, — Как же вы допустили?
Сторож развел руками.
— Ах, боже мой!
Схватившись за голову, женщина отворила ворота и бросилась бежать в указанную сторожем сторону.
На двор поспешно вышел доктор:
— Валентина Модестовна! Да где же она? — обратился он к сторожу.
— Так что убежала догонять второго раненого.
— Что это такое с ней? Куда мы его девать будем. Все щели забиты. Прыгаем через только что оперированных, точно в чехарду играем.
— Валентина Модестовна! — кричал доктор уже у калитки.
Женщина вернулась, понуря голову. Увидев доктора, она выпрямилась.
— Да что с вами, Валентина Модестовна? Почему вы так расстроены? Разве на войне, да еще в злосчастном Порт-Артуре можно расстраиваться при виде каждого раненого?
— Ах, боже мой! Да у него ж осколок торчит! Один конец наружу. Одна минута — и человеку облегчили бы страдания. А теперь где он? Когда ему окажут помощь? Где я его найду?
— Да зачем он вам, Валентина Модестовна? — почти со злобой спросил доктор.
Нитка, которая, казалось, вот-вот должна была привести Валю к Подковину, с уходом Егорова вдруг оборвалась.
«Это он. Сердце мне подсказывает… Он, он — мысленно утешала себя Валя, следуя за доктором. — Боже мой, неужели я его не найду. А если убит? — Валя вдруг содрогнулась и на секунду остановилась. — Ранен! Изувечен! Боже! Каким угодно, но пошли мне его…»