«Были же наши на вершине, заняли блиндаж, — думал Ноги. — И в конце концов такое огромное число человеческих жертв оказалось напрасным. Десятки тысяч снарядов выпущены попусту… На смену утомленным русским солдатам пришли моряки, и наши части снова очутились у подошвы. Или другое: какие-то две полевые пушки сорвали весь наш план внезапного захвата укрепления! Бить в одну точку, не переставая, — решает Ноги. — Мы войдем в крепость через центр, через форт Суншу».
Технически японцы обставляли бои очень хорошо. Сильная артиллерия, по калибрам не уступающая крепостной сухопутной, четко выполняла возложенные на нее задачи: русские укрытия разрушались во многих случаях до основания. Сначала шла бомбардировка траншей плотным кольцом. Предполагая, что укрытия снесены, японцы, не прекращая общего обстрела, давали несколько залпов из тяжелых орудий по намеченному к захвату небольшому участку окопа. Затем огневое кольцо разрывалось, и в свободное от обстрела пространство наступала пехота. От взрывов стояли столбы пыли, защитники не видели подступов, и японцам удавалось проникнуть в траншею и укрепиться на ней. Но присутствие неприятеля обнаруживалось очень быстро. К нему подползали охотники, бросались на неотдышавшегося еще противника и иногда в несколько секунд кончали с ним. Борьба проводилась без выстрелов и бомбочек, да их при бомбардировке и не могли услышать японские резервы, расположившиеся в сапах. Следующая партия атакующих обыкновенно шла густо, уверенная в успехе.
Адский артиллерийский огонь неприятеля сокрушал укрытия, сметал защитников, но не погашал в них стремлений к отпору. Японцы, ошеломленные встречными ружейными залпами, приходили в замешательство, и это давало возможность уничтожать их поголовно.
Ноги уже не раз убеждался в безуспешности открытых атак. Вполне оценивая стойкость русских и их боевые качества при штыковой схватке, он спокойно направлял новые десятки тысяч сынов Японии на верную гибель.
«Каждый ответный удар гарнизона крепости и ему что-нибудь да стоит, — рассуждал генерал. — Мы пополняемся, а они слабеют».
Мысль об атаках на Суншу (укрепление № 3) осенила генерала внезапно, сразу же после получения дружеского письма, в котором его укоряли в бездеятельности. «Ни двор, ни народ не одобряют ваших действий, — писал друг. — Если нужны люди, требуйте, и вам их дадут, хоть еще сто тысяч человек. Если нужны пушки — вам их пришлют. Просите, и к вам откомандируют лучших самураев, лучших сынов Японии. Не тяните. Русские не выдержат: их мало в крепости, снаряды у них на исходе. У вас большие преимущества. Вы можете навалиться на небольшой участок и прорвать его».