«И это все, чем мы должны защищаться?!»
Орудийная перестрелка к утру почти прекратилась. Около Скалистого кряжа, позади третьего форта, заканчивали окопы. На укреплении № 3 также было спокойно. Прислуга полевых орудий посменно наблюдала за неприятельскими траншеями.
Мехмандаров, Мехметинский и Стольников обсуждали создавшееся положение:
— Ваша батарея, капитан, теперь передовой редут. Японцы усиленно работают под укреплением № 3…— говорил Мехмандаров. — Смотрите, а вот и результат…
Над возвышенностью, лежащей впереди, появилось густое серое облако с темным пятном посредине, и сейчас же раздались один за другим два гулких взрыва. Обрывки облака побежали во все стороны струйками белого дыма. Прислуга орудий припала к амбразурам и глазкам. Облако начало оседать, склоняться в сторону, из рвов заклубились газы.
— Приготовиться к бою, — распорядился капитан, — орудия навести на бруствер.
Прикшайтис подскочил к лафету и начал прицеливаться:
— Подковин! — крикнул он. — Давай готовь снаряд! На удар!
Раздался третий взрыв. Не прошло и минуты, как на батарею посыпались вражеские шрапнельные и ружейные пули. Крупные снаряды падали вокруг пушек десятками, но скорострелки не молчали. Они обстреливали густые колонны японцев, подходивших к месту взрыва.
Подковин еле успевал подавать снаряды.
— Кто у вас стреляет из второго орудия? Я вижу только попадания, — обратился Мехмандаров к капитану.
— Молодой солдат. Сам дошел. А в первые дни там, в Нерчинске, мы на него рукой махнули.
Около третьего орудия упал снаряд. Силою взрыва сбило с ног Мехмандарова и Стольникова. На минуту пушки замолкли.
— Отче наш, иже еши на небеси! — крикнул Прикшайтис. — Подковин, давай снаряд! Труба сто двадцать!..
Оправившись, Мехмандаров увидел, что скорострелки и после удара бомбы не молчат.
— Стрелять до последнего снаряда. Момент весьма ответственный… А этого молодчика представить к награде, — сказал Мехмандаров.
Меткие выстрелы Прикшайтиса и старых испытанных наводчиков Лапэровской батареи привлекли к себе внимание японцев. Впрочем, у них уже не было других целей. Форты пали. Промежуточные батареи были подбиты. К вечеру в действии осталось только второе орудие.
После взрыва третьего укрепления, в ночь на 19 декабря Стессель телеграфировал в Петербург:
«Я приказал ночью отойти на горы за Китайской стеной. Большая часть восточного фронта в руках японцев. На новой позиции долго не продержимся и затем должны будем капитулировать. Великий государь, ты прости нас. Сделали все, что было в силах человеческих. Суди нас, но суди милостиво».