Батарея рванулась и помчалась. Грохот усилился. Подковин еле держался на скользком сидении. Лошади храпели. На каждом крутом повороте передок резко наклонялся.
— Взвод, стой! — раздалась команда старшего фейерверкера.
Остановку пришлось сделать неожиданно. Упряжки забежали одна за другую, свернули с дороги. Батарея догнала пехотинский обоз. Его нужно было объехать, и тут получилась заминка. Как только лафет остановился, Подковин соскочил, чтобы направить постромки и вывести лошадей на дорогу. Только он успел привести все в порядок, как раздалась новая команда:
— Взвод, вперед!
Не проехали и полверсты, опять остановка. Снова сгрудились лошади следовавших впереди упряжек. Запасной лафет остановился на каменистом взлобке. Передок лафета вздыбился. Подковин осмотрел постромки. Батарея снова двинулась вперед, но лафет не тронулся, хотя лошади дернули со всей силой.
Слева продолжали стрелять. Из полумрака ночи до слуха ездовых и Подковина докатилось: «Кавалерия». Ездовые стегали лошадей, а Подковин возился у сцепления передка с хоботом лафета. Ощупав рукой под передком, он понял, что сошник врезался в трещину скалы.
— Что ты там ищешь? — кричали Подковину ездовые.
— Сошник за камень задел.
Просвистели пули и ударились немного сзади в гору.
— Отстегивай постромки! Вскакивай на лошадь!
Кони рвались и ржали. Петли постромок плотно облегали вальки, болтавшиеся из стороны в сторону.
— Руби постромки!
Подковин выхватил шашку и ударил ею несколько раз по твердой просмоленной веревке. Тупое неотточенное лезвие оставило на постромках еле заметные царапины. Тихону вдруг стало стыдно за проявленное малодушие.
— Слезайте, отцепим! Сзади нас батальоны солдат. Что скажут, если мы без лафета с порубленными постромками приедем. Судить будут!
Усилия трех человек оказались напрасными — сошник засел крепко.
— Поликарпов! Отстегивай свою пару и веди ее к задку! — крикнул один из ездовых.
Справа над горой поднялась луна. Подковин услышал мерные шаги пехотинцев и, оглянувшись, увидел отсвечивавшие штыки винтовок.
— Поликарпов, ворочай дышло влево, а вы, братцы, — обратился Подковин к подошедшим пехотинцам, — весь лафет приподнимите и колесами тоже влево.
Прием удался. Подковин выхватил шворень, и через минуту упряжка спокойно двинулась вперед.
2
Отступающие войска и группы раненых задерживались на станции Наньгуалин. На перроне, тускло светили фонари. Около товарных вагонов толпились раненые. Измученные солдаты не знали, к кому обратиться за помощью.
Корреспондент газеты «Новый край» Ножин волновался и суетился. Он целый день восхищался батальными картинами. Его умиляли разумные и спокойные ответы первых раненых. Все шло как полагалось: взрывы, беспокоящие неприятельскую пехоту, вступление в бой «Бобра», бегство японцев. Понятно, нет дыма без огня — на позициях лежали убитые. Но днем все шло стройно, последовательно, словно по расписанию. А вот здесь был полный хаос и невыразимый ужас. Корреспондент, готовый помочь несчастным раненым, бегал по путям в поисках врача. Он нашел его разговаривающим с пехотным офицером.