– Анюта, ну а ты-то с Егором видишься?
– Как отправили его в Преображенское, так только раз и встретились. Они там все время проводят в заботах, обучают потешных штыковому бою и иным премудростям.
– Скучаешь? – с явным сочувствием спросила царевна.
– Вестимо, скучаю, царевна.
– А свадебку-то когда решили справить?
– Родители сговорились на зимний мясоед[4].
– Счастливая, – тяжко вздохнула Лиза.
Потом вновь глянула за окно. Как и следовало ожидать, ничегошеньки там не рассмотрела. И в который раз огласила светелку горестным вздохом. Вот за что ей все это? Не могла взгляд на ком ином остановить? Мало ли вкруг вьется парней из достойных семей? Так нет же, угораздило. Понятно, что сердце не выбирает, а просто любит. Да только от того ну ни капельки не легче.
– Ой! – вдруг схватилась за грудь Лиза.
– Что с тобой, царевна? – тут же бросилась к ней Анюта.
– Ваня.
– Что – Ваня?
– Чует мое сердце, беда с ним.
– Брось, Лизавета Дмитриевна. Ничего-то с Ванькой не случится. Карпов – он та еще бестия. Помнишь ить, как его сосулькой по голове приласкало, и ничего, живее всех живых. А как татарам давал прикурить – только пыль столбом.
Лиза, словно дите малое, подняла на Анюту щенячий взор, полный надежды. Она словно вопрошала, правда ли то, что та говорит, или она просто хочет успокоить свою госпожу.
– Да ничего этому лешему не станется. Вот с чего ты это взяла-то, царевна? Да об его шкуру волки зубы сломают. Выбрось дурь из головы, – зло прошипела девушка.
– Не идет, – виновато улыбнувшись, пискнула царевна.
Потом обернулась к образам и, истово перекрестившись, встала на колени. Служанке ничего не оставалось, кроме как присоединиться к госпоже. Правда, молилась она вовсе не о ненаглядном царевны. Анюте было о ком просить Господа.
Улица встретила Ивана опустившейся темнотой. Хорошо хоть практически полная луна светит. Не то пришлось бы идти на ощупь, через шаг спотыкаясь на ухабах. Что поделать, улицы Москвы все еще не обзавелись своим освещением, а уж, почитай, у самой стены Белого города оно точно появится чуть ли не в последнюю очередь. Как и мостовая.
Впрочем, здесь дела обстоят куда лучше, чем с освещением. Уж этим царь-батюшка ничуть не стеснялся напрягать владельцев домов и усадеб. Имеешь владение в черте города – будь добр, соответствуй. Просто вот так в одночасье все улицы даже не заасфальтируешь, так что говорить о мостовой, требующей куда больших трудозатрат.
Ну а как только закончат облагораживать проезжую часть, тут уж им вменят в обязанность и освещение. Иван в этом ничуть не сомневался. Так уж получается, что царь готов поддержать практически любую полезную идею, не требующую казенных трат.