— Не смейте! — взревел Мрир. — Пауки разозлены и пойдут отсюда прочь по мирным селениям! Я создам свет, когда стемнеет, но мы не смеем отступать!
— Я согласна с магом! — крикнула Ринрин. — Что нам терять? Что?
Голос эльфийки звучал серебром.
— Магического света недостаточно, — возразил витязь, отбиваясь от очередной атаки. Сверкающие волосы его были грязны, дыхание прерывалось. — Будет опасно упасть… уходим, я не спрашиваю… я приказываю!
— Я, старик, останусь тут и буду сражаться до последнего вздоха! — яростно вскричал Мрир. — Я…
Тайтингиль собрался добавить что-то еще, как вдруг небеса померкли. Сверху раздался жуткий звук стремительно летящего громадного тела.
На них пикировал дракон.
Чешуя его пламенела собственным сиянием, преодолевающим свет закатного солнца, крылья ловили встречный ветер, и было видно: одно из них увечно. Тем не менее дракон летел.
Он летел убивать.
Алая шея выгнулась — и хищно выстрелила вперед. Из пасти извергся поток пламени, от которого чудом отскочил проворный Лантир. Пролетев в паре метров над землей, дракон пропахал паучьи ряды, полосуя чудовищ направо и налево. И, с усилием опершись раненым крылом на ветер, снова развернулся, чтобы набрать высоту.
— На Пашку похож, — выговорил Котов. От падения паучьи челюсти выдрались из его бедра, кровь хлестала ручьем. Орка затошнило, повело… — На Пашку… дракона… Альгварин… Альгва…
Тайтингиль, зарубивший копошившихся пауков, медленно вставал. Он с прищуром вгляделся в темнеющее небо, на котором снова расцветал силуэт дракона.
— Это он… и это не он. Это…
Остолбеневший маг стоял с посохом в руках — не решаясь напасть на дракона, который закладывал новый виток. Ниже, ниже — и ящер снова пронесся на бреющем полете, уничтожая пауков огнем и клацающими зубищами, полосуя их лапами и хвостом, испепеляя убежища до черноты.
Тайтингиль быстро пригнулся, уходя за камень, и подал сигнал Лантиру — не поднимайся.
Распрямился — и снова вгляделся.
— Это Мастер Войны, — сказал он.
Орк издал протяжный вымученный звук — то ли засмеялся, то ли истерически зарыдал.
— Я видел его глаза, орк, — продолжил витязь. — И я ощутил его душу. Это он. Он дракон. И он безумен…
Дракон закладывал еще вираж, припадая на искалеченное крыло.
Да, у него были белые глаза.
Узнаваемые белые глаза, подернутые дымкой бешеной мути.
Эльф снова присел за камень, дыша глубоко и порывисто, ноздри его раздувались. Он без слов отодрал кусок ткани от плаща, бросил полосу Котяре, который постепенно проваливался в забытье.
— Перетяни выше раны! Перетяни и держись. Я… остановлю его, я стану петь!