— Вася, — дрогнувшим голосом сказала Ирма. — Моя дочь в тюрьме.
— Опа-на! — Голос Васи прозвучал радостно, даже гордо. — По серьезке малолеточка! Мокруха? — В вопросе была явная надежда.
— Вася. Нет, не в тюрьме, я неправильно выразилась… Алина в полиции…
— В изоляторе временного содержания, — со знанием дела произнесла Наталья Петровна, открывая окно. Прикурила и прицельно выдохнула дым в ночь.
— Помоги мне, Вася… К ней в камеру посадили каких-то уголовниц! Этот следователь, он сделал все назло, мы просили, просили!..
Ирма до боли закусила губу, чтобы не разрыдаться, слабо и позорно.
— Из ментовки дочку выкрасть? Ох, матушка… не вели казнить, этого не могу, на, пардону просим, чо…
— Ну я не знаю, Вася… подселить к ней в камеру кого-то… своего. Чтобы защитил. Меня… мне… кажется, меня некому больше защищать…
И она все-таки заплакала — беззвучно, неслышно. Вася еще говорил, что ему некого направить на помощь Алинке, он вроде как законник, а законникам никаких женщин не полагается, да и кругом одни шкуры, а надежную бабу найти непросто…
— Дайте уже ему отбой, этому шантрапе, он и так узнал слишком много, — заговорила Наталья Петровна, выдыхая пряную дымную струю. И продолжила после мхатовской паузы: — Мой папа, Ирмочка, был известным профессором-математиком. У нас имелась дача в трех часах езды от Москвы. Недалеко от дачи был колхоз, а в нем пастух — совершенно очаровательный и глубоко пьющий мужчина по имени Владимир.
Ирма опешила, замерла, царапнув стекло айфона.
— Позже сам профессор Успенский поражался многообразию лексических форм обсценной[1] лексики, которые я почерпнула во время конных прогулок на летних каникулах. Я вступлюсь за Алину. Не волнуйтесь, деточка. Мы не пропадем.
Ирма на секунду замерла… и с шумом втянула воздух через нос.
Все складывалось очень, очень странно.
… — Что у вас? — неприветливо встретил женщин дежурный. — Ограбление? Заявление написать?
— Уважаемый, — вкрадчиво сказала Наталья Петровна тоном пантеры Багиры из мультика про Маугли, — не могли бы вы оказать нам невероятную любезность и выслушать нас?
— Поговорить пришли? — нелюбезно выговорил полицейский. Явившиеся тетки с виду выглядели прилично, на одной была дорогущая одежда и в руке айфон стоимостью в два месячных оклада дежурного; вторая оказалась старухой с явной чудиной — из тех, что ходят по московским паркам в любое время года без лыж, но с палками.
— Наталья Петровна, — тихо сказала Ирма. — Я не знаю, что делать…
— Сядьте, деточка, — глубоким голосом сказала писательница, указав на одинокий стул у кулера. — Попейте воды.