Паук агрессии не проявлял.
Орк длинно выдохнул и замер, боясь спугнуть.
— Что там? — окликнула эльфийка.
Тайтингиль свел светлые брови и взялся за рукоять меча, прижав пальцами ножны у устья, чтобы не издать ни звука.
— Н-нормально, — без голоса выдохнул Котяра.
Паук казался совершенно не опасным — и орк, подумав еще пару секунд, потянул к нему ладонь.
— Ты же хороший, хор-роший… — тихонько замуркал он, лихорадочно вспоминая, куда засунул предпоследнюю шоколадку. — Мы же обязательно договор-римся, пр-рав-да? Мы же с папой твоим… блин, глаза-то как похожи…
Паук прыгнул.
Он прыгнул прицельно и так быстро, что орочий рассудок, тем паче настроенный на мирное разрешение ситуации, за движением просто не поспел. Раньше, чем Котяра успел вскрикнуть, черные когти со свистом располосовали наплечник из воловьей кожи; руку обожгло нестерпимой, яростной болью.
Рухнув навзничь, орк почувствовал задом что-то твердое и колючее — и заорал снова.
Закипела битва.
Подшагнувший Тайтингиль, взметнув над головой меч Арвиля, рассек хитин; брызнуло горячим, красным. Рядом оказался сын ювелира, принял на щит еще одного появившегося из чащи отпрыска Цемры, махнул чеканом — раздался отвратительный хруст, паук завертелся, припадая на одну сторону. Эльф не дал твари опомниться, подсек лапы — дверг прижал щитом, добил. Они уже знали, что одним ударом чудовищ не остановить. Ринрин и Лантир молниеносно нашпиговали стрелами четвёртого; взвизгнули парные клинки — и косматая уродливая голова остекленело уставилась в небо всеми восемью белыми глазами.
Азар, подвывая от боли, пытался понять, на что так неловко упал. Перекатился на живот, проклиная неудобный доспех — и увидел. На громадную двулезвийную секиру, которая была теперь вдавлена в землю.
Котяра глянул на плечо — толстая кожа модной одежки оказалась разодрана, как бумага, и кровь текла… но рана ощущалась неопасной. Зато теперь, откуда ни возьмись, в котячьей благостной душе загорелась ярость.
— Я вам покажу сейчас кр-россфит… — сказал он, поднимаясь во весь свой орочий, потрошительский рост, — и потянул секиру из земли; по краю черненых массивных лезвий блеснула остро заточенная сталь. — Я вам покажу, как договар-риваться…
Сколько часов Димочка Котов провел в элитных московских фитнессах, молотя покрышку! — рельеф от этого занятия вытачивался потрясающе, многочисленные девочки визжали от восторга, ощупывая подтянутое котячье тело…
Секира легко подалась, выворотив жирный пласт.
Длинная рукоять оказалась удобной. Котик махнул наискось, подражая какому-нибудь Харальду Золотоволосому — хотя, с учетом нынешней прически, скорее Гриму Лысому — и со всей дури шмякнул по черному, как резина, хитину. Эффект оказался потрясающий: паучий панцирь взорвался мелкими осколками твердого покрова и ошметками плоти, искалеченное восьминогое тело с отвратительным скрежетом отлетело под ноги к двергу; коротко взметнулся и опустился чекан.