Долгие гудки затянулись на полминуты, затем я услышала знакомый голос помимо удивления, щедро сдобренный усталостью:
— Злата?! Что-то случилось?
— Привет. Извини, что отвлекаю. Да, случилось. По телефону не расскажешь. Ты не мог бы приехать?
Он помолчал, видимо, обдумывая неожиданную просьбу, и предложил:
— Я освобожусь через несколько часов. Может, пока Глеба прислать?
— Не надо. Подожду. Только приезжай не на квартиру, а в отделение полиции Лесогорска.
— Куда?! — усталость в его голосе сменилась тревогой. — Злата, что происходит?
— Расскажу, когда приедешь.
— Злата…
Синицын заглянул в дверь и настойчиво кашлянул.
— Не могу больше говорить. До встречи.
Я отключила телефон и, немного успокоившись, проследовала за стражем порядка. Предугадать реакцию спортсмена сложно, но есть надежда, что она будет адекватной. Слов на ветер он не бросает, в этом я уже убедилась, и если обещал помочь — поможет.
Время в вынужденном заточении тянулось медленно. В следственном изоляторе ночью прорвало трубы, и меня держали в одном из пустующих кабинетов. Обстановка вполне приличная хоть и небогатая. Только металлические решётки на окнах не позволяли забыть, где именно я нахожусь. Зато была возможность хорошенько обдумать утренние события и подготовиться к встрече с Аланом.
Он появился ближе к пяти — заметно осунувшийся, взволнованный, разрумянившийся от мороза. Дежурный впустил его в кабинет и, предупредив, что на беседу у нас не больше пятнадцати минут, закрыл дверь.
— Привет!
— Привет!
Мы поздоровались одновременно и замолчали. Моя идеальная, заранее подготовленная, мысленно отрепетированная речь вдруг бесследно испарилась из памяти, не оставив даже прощальной записки, и я просто не знала как начать разговор.
Алан, похоже, пребывал в таком же замешательстве. Он скользнул по мне быстрым оценивающим взглядом потом, словно смутившись, быстро отвёл глаза и принялся внимательно изучать решётки на окнах. Молчание затягивалось. Пора бы его нарушить — времени мало.
— Спасибо, что приехал. Следующая реплика твоя.
— Из серии «о паршивой погоде»?
— Из серии «я знал, что однажды ты доиграешься!»
Он, наконец, перестал рассматривать интерьер. Невесело усмехнулся и, оседлав стул, сел напротив:
— Ты по-прежнему читаешь мысли? Да, знал. Рассказывай, что стряслось?
— А ты не в курсе? Дежурный ничего не объяснил?
— Нет. Мне сказали, в интересах следствия информация не разглашается.
— В интересах следствия тебя и пускать сюда не должны были. Ты ведь не родственник. Как уговорил?
— Элементарно. Громов не единственный в своём роде — всем нужны деньги. Так почему ты здесь?