- Шестой, - ответил Федор Пшеницын.
- Шестое, - продолжал генерал. - Алебарда парадная, Франция, шестнадцатый век. Седьмое…
Оружие снимали со стен и клали на пол. Когда дошли до двадцать восьмого, последнего номера, старый солдат сказал:
- Тут же десять пудов будет, как их тащить?
Действительно, оружия набралось много, и вряд ли они могли бы унести все. Федор посмотрел на это оружие, на солдат, на старого генерала и сказал так:
- Есть два предложения. Первое - унести с собой оружие, оставив в доме опись. И второе - унести с собой опись и письменное поручительство генерала Бекасова, что он обязуется хранить эту коллекцию как народное достояние…
- Простите… - Генерал с саркастической улыбкой развел руками. - С каких пор моя личная коллекция стала народным достоянием?
- С этого момента, ваше высокопревосходительство, или как вас там величали, - рассердился Федор. Он хотел, как лучше, а тут… - Неужели не ясно?
Улыбка сошла с генеральского лица. Он потер лысину двумя пальцами, и лицо его стало сердитым и надменным.
- Может быть, вы объясните несознательному генералу, что значит народное достояние и что значит народ?
- Народ - это он, он, я и вот он, - сказал сурово Федор, последовательно указывая на старого и молодого солдата, на себя и на смущенно стоявшего Талиба. - Но не вы!
- Благодарю вас, - заволновался генерал. - Значит, это будет принадлежать тебе, мальчик. Ты народ?
Талиб молчал. Он понимал, что дело сейчас совсем не в нем, и не знал, как ответить.
- Значит, это все теперь твое? - не отставал генерал.
Талиб с деланным равнодушием поглядел в окно.
- Вот видите, господин большевик, народ безмолвствует, - подпрыгивая на месте, сказал генерал Федору.
- Не надо, папа, - раздался из-за спины генерала голос невестки. - Ты не прав. Пусть они забирают, что положено. Революция.
Федор опять посмотрел на груду оружия, на солдат, на генеральскую невестку, стоявшую в дверях.
- Видите ли, - сказал он невестке, - тут есть два предложения. - И он повторил то, что казалось ему вполне справедливым и разумным. - Я согласен оставить это временно и под вашу ответственность.
Никто не вмешивался в этот разговор. Солдаты, видимо, думали о том, как им тащить через весь город такую тяжесть, Талиб смотрел в окно, а генерал стоял, заложив руки за спину, и раскачивался с пятки на носок. На висках его вздувались жилы.
- Папа очень разволновался, - сказала невестка. - Вы простите, ему семьдесят восемь лет. Он всю жизнь собирал эту коллекцию и не думает ею спекулировать. Ему просто обидно… Я согласна взять коллекцию под свою ответственность. Все будет цело.