Когда я говорю, что «меня ошарашило», то это похоже на попадание пули в бронежилет. Удар – боль – и все. Встряхнувшись, идем дальше, хотя синяк потом, конечно, останется. Вот так меня сегодня три раза. Первое – президент, второе – дырка в прошлое, третье – то, что я теперь во всем этом по самые уши.
Увидев казарму, в которой нас собрались разместить, я уже привычно вздрогнул. Голое помещение со свежепобеленными стенами и вставленными в окна стеклопакетами, бетонный пол, куча складных железных двухъярусных кроватей в углу и больше ничего…
Но тут полковник Одинцов начал командовать, и я понял, что о таком командире я мечтал всю свою службу. Большая часть той кучи барахла, что была свалена на полосе, предназначалась именно для нас, любимых. Пропановые воздушные нагреватели, настенные светодиодные светильники, пенные коврики, надувные матрасы и подушки, солдатские одеяла. И что самое интересное – со штампом «1968 год». Кто-то капитально почистил склады мобрезерва, безжалостно выгребая оттуда все, до чего можно было дотянуться, забивая самолет до максимальной грузоподъемности.
Воодушевившись при виде такого богатства, мои ребята засучили рукава, и, при технической поддержке позитроновских техников, начали устраивать свой быт. Часа через два казарму было не узнать. Надрывно выли подвешенные на цепях к потолочным балками газовые нагреватели, распространяя волны расслабляющего тепла. Кровати были собраны, аккуратно расставлены, застелены, а проходы между ними были устланы пенкой. Лепота!
Пока мы трудились в казарме, прилетел еще один «Ил», на этот раз обычный, и выгрузил из своего чрева секционный надувной ангар, полевую кухню и еще кучу всякой хренотени. Мне, как командиру, пришлось кроме дневального на тумбочке и четырех постов караула выделять еще и наряд на кухню. Зато утром у нас будет настоящий горячий завтрак, который уже не сравнить с пусть даже с самым дорогим и калорийным сухим пайком.
Прилетевшие на «Иле» хмурые парни в спецовках, на которых отсутствовали какие-либо «опознавательные знаки», без лишних слов развернули ангар, подключили компрессор и, накачав резинотехническое изделие воздухом, отправились в обратный путь. Хотя какое оно резиновое, внешние оболочки не иначе как кевларовые – простым ножом не прорежешь.
Последнее, что мы сделали перед отбоем, это загнали всю технику, включая «машину времени», в ангар и погасили освещение. Часовым на постах были выданы ноктовизоры, им освещение было без разницы.
Когда ребята угомонились и, нервно ворочаясь на новом месте, уснули под убаюкивающий вой обогревателей, полковник позвал меня к себе в закуток в дальнем углу казармы. Ничего особенного, две ширмы, пластиковый стол, ноутбук, светодиодный светильник, раскладные стулья с надувными подушками и походная кровать-раскладушка, застеленная таким же, как у всех, солдатским одеялом. Суровая простота. Настоящий полковник – «слуга царю, отец солдатам».