закидывают в кабину.
Когда мы подпрыгиваем в грузовике, движущемся по главной дороге и
удаляясь от огня, последний человек, которого я ожидаю увидеть, – это
наш отец, который едет в противоположном направлении – к дому, в
своём грузовике. Николь тоже видит его.
– Это наш папа! – кричит она. – Надо остановить его!
Николь
Я смотрю через окно грузовика, как папу арестовывают за отказ
сотрудничать со спасателями. Его лицо, загоревшее там, где он
находился всё это время, ещё и краснеет от гнева, когда он спорит с
офицером, который его арестовывает. Он прибыл на место вскоре после
того, как обратил внимание на пожарный грузовик, на котором мы ехали,
и остановил его. Он даже не понимает, что мы сидим на задних сиденьях
грузовика, и мне на самом деле не хочется встречаться с ним прямо
сейчас.
Меня злит не только то, что папа будет унижен и закован в наручники у
нас на глазах, но и всё остальное, а особенно то, что он оставил нас
справляться с множеством проблем в одиночку. Одна из таких проблем –
огонь, который может уничтожить всё, что у нас есть, в любую минуту.
Я чувствую какое-то тепло и прикосновение к своей руке, и, смотря вниз,
я вижу, как Иззи обхватила мою руку своей. Я не знаю, как долго это
продолжалось, но я не отдёргиваю руку, потому что не могу вспомнить,
когда она в последний раз прикасалась ко мне добровольно.
Полицейский сопровождает моего отца в задний отсек автомобиля, затем
хлопает дверью, и через мгновение они уходят. Только теперь, в тот
момент, когда они проходят мимо нас, мы с папой встречаемся взглядами
через окно полицейской машины.
* * *
На следующий день после того, как мы спали на детской кроватке в
комнате продлёнки в начальной школе, в которой организовали центр
эвакуации, мы узнаём, что огонь не разрушил наш дом. Пожарные
смогли остановить его у реки и удержать там, но мы всё равно не можем
вернуться к себе, пока огонь не будет полностью под контролем. Когда
папу отпустили из тюрьмы, продержав его там ночь, он везёт нас на
машине в мотель в часе езды – самое близкое место, где, по его словам,
он может найти комнату, когда вокруг столько эвакуированных людей.
Мы обе не радуемся ему.
Он даже не притворяется, что нашёл маму.
Он загорелый и молчаливый, плечи опавшие, я никогда раньше не
видела его таким.
– Ты смотрела на огонь? – спрашивает он меня.
Я сижу у подножия кровати, которую я должна делить с Иззи, и смотрю
новости по телевизору. Иззи, проведя столько времени без мобильной