Лорель впивается в меня взглядом, но я представить не могу, почему.
– Милый, – говорит Анника. – В моей реабилитационной группе
сегодня в шесть вечера начинается ночь семьи. Я хочу, чтобы ты пошёл
со мной.
Я оставляю нож на столе, беру тяжёлую разделочную доску из дуба и
засыпаю огромную гору лука в кастрюлю, чтобы повара из этого вскоре
что-то приготовили.
Но кухня кажется уже переполненной.
Я демонстративно выхожу через заднюю дверь, не говоря ни слова,
не тратя время на то, чтобы смыть с ладоней запах лука, рассчитывая,
что гордость не позволит маме пойти меня уговаривать. Из-за гордости,
наверно, она сперва отправила поговорить со мной Лорель. Но я в ней
ошибся, она всё-таки идёт за мной, даже бежит, чтобы догнать. По
крайней мере, сейчас она одна останавливает меня у входа в клуб
занятий йогой.
– Вольф, просто выслушай меня.
– Я занят, – отвечаю я. – Что тебе надо?
Она наклоняет голову вбок и, прищурившись, смотрит на меня.
– Чем ты таким занят все те дни, что тебя нет?
Я безразлично пожимаю плечами, абсолютно не хочу рассказывать
кому-либо, а особенно маме, о новых домиках на деревьях.
– Ты почти взрослый, – говорит она. – Я хочу провести с тобой время,
прежде чем ты уйдёшь и будешь жить своей жизнью.
Сейчас она хочет провести со мной время. Я решаю не намекать на
то, что последние семнадцать лет идея провести время со своим сыном
приходит ей в голову нечасто.
Немного поздновато для этого, – хочется сказать мне, но я ничего не
говорю. Молчание часто оказывается лучшей стратегией. С этим не
поспоришь.
– Ну, что? Эй, я со стеной разговариваю?
– Нет, – отзываюсь я, направляясь к сараю, где стоит мой велосипед с
прицепом, нагруженный материалами для крыши. Тем, кто спрашивает, я
говорю, что отвожу ненужные доски и другие предметы из деревни
парню в городе, который строит курятники из переработанных
материалов.
Но она протягивает руку и хватает меня, когда я пытаюсь
проскользнуть мимо.
– Вольфик, прошу тебя.
– Просишь о чём?
– Я немного у тебя прошу. Пойдём со мной? Ты мне нужен там.
Больше всего я ненавижу в себе потребность быть необходимым.
Особенно я хочу быть необходимым маме. Я хочу этого не умом, не той
частью, которая мыслит взвешенно и логически. Я хочу это
примитивным, рептильным мозгом, рефлексы которого настолько
древние, что не принимают во внимание доводы логики.
Грудь сковывает гнетущее чувство, в то же время мне хочется