– Это командир первого класса, – задумчиво сказал Манс, присаживаясь на корточки около пилота. – Не простой пилот, командир звена или даже крейсера. Большая шишка…
– С чего ты взял, Мансик? – усмехнулся я, поднося фляжку ко рту.
Как же вкусна эта сладкая вода! Последние капли оставил на потом…
– Видишь три узкие золотые полоски, – ответил Манс, показывая пальцем на прямоугольную нашивку на груди слева. Действительно, там были три вертикальные полоски, золотые, если присматриваться, грязные от копоти, но кое–где видно золотой цвет. Я подавил в себе первую мысль – сорвать эту нашивку и обменять на что–нибудь ценное в колонии.
– Действительно... – подтвердил я и, подавшись вперед, смахнул копоть с нашивки. Она была необычно красива! Подумать только, это может быть командир целого крейсера!
– Если мы его сдадим хозяевам… – начал было Манс.
– Нет! – вырвалось из меня. В нашей команде главный я.
– Нас отблагодарят Сирус, – пролепетал Манс, озвучивая второй веский аргумент тихим виноватым голом.
– Нет! – я был непоколебим.
Хотя и не знал, что делать дальше. Но доносить было не в моих правилах. Он человек, сородич. Да, ненавижу многих людей в нашей колонии, меня тоже не любят. Но к этому человеку я испытывал тепло. Не знаю почему. У меня нет родителей, обо мне никто не заботился. Лишь дядя Кайм и Фрида были ко мне добры. Хотелось помочь этому командиру, тянуло к нему. Возможно, все потому, что он живой символ моих грез о космосе.
– Хорошо, нет, да и нет! – брякнул Манс. – Дальше–то что? Вон следы, ты его откуда притащил?
– Его корабль разбился недалеко от купола, – ответил я, и вдруг меня охватило сильное беспокойство.
Чертовы следы! От пилота по песку тянулись две неглубокие, но отчетливые борозды от сапог. Они найдут корабль, если уже не нашли и пойдут по следам, дойдут до колонии, до нашей свалки!
Вскочил и помчался на свалку. Манс побежал следом. Он привык так реагировать, не спрашивая, раз побежал я, значит нужно бежать, потом вопросы, сперва – дело.
Я соорудил веник из проводов и, вернувшись к пилоту, начал разметать борозды. Так и двинулся назад в согнутом положении. Желтый песок переходил в небольшое каменное плато, там следов не было. Дальше снова песок. Я разметал и разметал. Устал, спина заныла. Допил всю воду, сил терпеть не было. Губы уже потрескались. Надо пройти хотя бы еще километр.
Настроение стремительно падало. Из–за того, что ввязался в это дело, не выполнил дневную норму работы, если узнает дядя Кайм…Не хочу его огорчать! Всегда был ответственным и трудолюбивым. Нельзя подводить того, кто к тебе добр! Поработаю вечером. Плевать на холод, труд согреет мое тело.