Пожалуй, апеллируя к высказанным в иронично-трагическом тоне нашим настроениям, хочу добавить: едва ли кто-то, даже на уровне командира роты, понимал всю нашу практически обреченность. А теперь, противореча себе, опишу более глубокие личные переживания, то, что тогда осознавалось смутно, как будто невидимо проступало в сознании, а теперь очевидно. Да, ВСУ долбят нас из всего, что есть, и наступают на нас всем, что есть (к счастью все не кулаком, а больше растопыренными пальцами) мы героически держим позиции, сжигаем технику и уничтожаем личный состав, наши потери всегда в разы меньше (уж я регулярно бывающий в штабе успел переговорить со многими) и… ты думаешь обо всем этом и вдруг между ликованием и подъемом, вспоминаешь старую сказку, про битву Ивана Царевича со Змеем. И вот уж который раз мы срубаем змею голову, только успеваем мечом махать, да глядишь… Где была одна голова, две выросло, где было три, там шесть… Бравада мешалась с чем-то тревожным: нам давно сказали, что Иловайск одно из важнейших направлений, что с юга Донецка противник накапливает силы. Сказать-то сказали, да ничего не дали… Ну, обжились мы кое-как, патронов нам подкинули, карабинов, даже АКМов и 47-х ржавых насквозь, да разве это сила? От танков город должны защищать штук 5 (4?) РПГ-7 (про количество и, главное, качество боеприпасов молчу) один «Шмель» (в итоге не сработал) и два ПТРСа… Из «техники» легковые автомобили. Живем ребята…
Гроза, бушующая попеременно, то на одном, то на другом участке фронта, приближалась и к нашему «тихому уголку». А пока она все только «приближалась», я продолжал регулярно кататься в Донецк. Посещал там штаб, беседовал со знакомыми, делился информацией и сам ее от них получал, сдавал строевые записки очаровательной батальонной писарше Лизе и не забывал при этом выпить чашечку кофе, конечно же, в ее компании. Донецк по-прежнему выглядел, хоть и опустевшим, но совершенно мирным городом. Помню, особенно меня поразила сцена, где рабочий на улице сдувал в кучи «феном» опавшие от жары листья. Мелькнула очень короткая и простая мысль: «война идет, а тут… нет важнее дела, чем чистота тротуаров». Вообще, этот дикий контраст сильно действовал на нервы, и, увы, не все могли с ним совладать. Были случаи, когда на блокпосту ребята срывались на рабочих-водителей, которые вместо того, чтобы защищать родной Донбасс, спокойно гоняли свои фуры через, еще пока прозрачную, линию фронта. О «мирных» донецких «мужчинах», стремящихся как можно скорее покинуть родные края, в которых так едко запахло пороховой гарью, я вообще молчу. О… Сколько «за родной Донбасс» было сказано пьяных и не пьяных слов и клятв, сколько порвано рубах всеми этими «работягами», «заводчанами», «шахтерами»… Сколько грозных кар обещали все они «фашистам и бандеровцам» (и прочим наемникам мирового капитала), если те: «только посмеют сунуть свои кривые рыла к нам, на нашу священную землю Донбасса, политую кровью наших дедов!!!» И вдруг «они» «посмели». Эти злые, коварные «они» не просто посмели «сунуть кривые свои рыла», они приехали в составе армейских частей, со знаменами и флагами, на танках и боевых машинах. «Они» стали расстреливать донбасские города из гаубиц и систем залпового огня, давить гусеницами, крушить огнем. В воздух от сотен разрывов полетела донецкая земля, политая не только кровью «дедов» (и когда мы уже перестанем начинать мерить, кровавую, страстную, жестокую историю нашей Родины только с 22 июня 1941 года?..), а десятков поколений русских людей.