После этого собрания все девчонки повлюблялись в Вольгина и все время старались сделать так, чтобы он спас их от притязаний мальчишек параллельного класса, как то: подножек, дергания за косы и попыток отобрать бутерброды…
А все мальчишки прониклись к нему жуткой завистью.
Из-за этой зависти они совсем невзлюбили Вольгина.
А он, насвистывая модные песенки, ходил между ними, высокий, самоуверенный, совсем не похожий на недоросля-третьегодника. И как-то само собой получилось так, что не наши мальчишки показывали свое превосходство над этим недорослем, а, наоборот, он над ними.
И это, конечно, не могло не выводить их из себя.
Но один случай все изменил — Вольгин стал всеобщим любимцем.
Это произошло весной. Как-то в школьном дворе забуксовал грузовик. Ребята, едва дождавшись перемены, бросились на выручку. А девчонки повысовывались из окон с криками: «А ну, жми! Поддай! Давай, давай, еще немного!»
Но как ни старались те и другие, грузовик только рычал да бешено вращал колесами.
И тут появился Вольгин…
Со своей лениво-безмятежной, блуждающей, снисходительной полуулыбкой на спокойном лице, в аккуратном клетчатом пиджаке, руки в карманы, он не спеша приблизился к грузовику, возле которого, как муравьи вокруг соломинки, мельтешили наши мальчишки, чуть нагнулся, не вынимая рук из карманов, слегка, словно играючи, поддал кузов плечом и… грузовик, взревев напоследок, выкарабкался из колеи и, неуклюже переваливаясь, двинулся к воротам.
А Вольгин небрежно сплюнул, взглянул своими серо-голубыми навыкате глазами на оторопевших мальчишек (так, наверное, Гулливер смотрел на лилипутов) и медленно, вразвалку зашагал к школе.
Мы все завороженно следили за каждым его движением. А Инка так перегнулась через подоконник, что чуть не слетела вниз головой с третьего этажа. И наверняка бы слетела, если бы я вовремя не схватила ее за подол.
После этого случая нашим ребятам ничего не оставалось, как проникнуться благоговейным уважением к Вольгину. А девчонки… те были близки к тому, чтобы собирать его фотографии, как открытки обожаемых киноактеров.
Бедная Анна Максимовна, не на шутку встревоженная и даже совсем выбитая из колеи, снова собрала внеочередное классное собрание, но уже родительское, на котором горячо призывала пап и мам следить за своими дочерьми, намекая на опасный возраст…
Словом, Вольгин стал героем дня.
И только Надя Бурденко по-прежнему закрывала от него промокашкой свою тетрадь и обдавала его ледяным взором, если он на уроке пытался с ней заговорить.
Однажды мы возвращались на специальном автобусе из музея реконструкции города. За окном медленно ползли маленькие домишки с палисадниками, с лавочками у ворот, с растопыренными сучьями черных мартовских деревьев, с такими сиротливыми скворечниками, торчащими на длинных палках, прибитых к голым сучьям весенних деревьев…