Размышляя об этом, В. Фёдоров вспоминает об одном из шукшинских рассказов:
«…Писатель вовсе не берёт слово, готовое к употреблению. Поэтического слова в природе не существует, его нужно сотворить, создать. И только на такое «вочеловеченное» слово и может опереться писатель.
Плоское терминологическое слово способно быть таким же действенным и главное – незаменимым средством поэтического изображения.
Василий Шукшин в рассказе «Сураз», описывая сцену избиения Спирьки – главного героя, употребляет слово «шатун»: «Шатун сработал, Спирька полетел вниз с высокого крыльца…», «И опять вскочил и хотел скользнуть под чудовищный шатун – к горлу физкультурника. Но второй шатун коротко двинул его в челюсть», «Слепая ярость бросала и бросала его вперёд, и шатуны работали». Избивающего характеризует не только конкретное значение слова «шатун», но и особенное качество слова-термина (именно его безличность), поэтически точно передающее механический характер этого избиения».
Через номер (от 4 октября) опубликован репортаж со съёмок фильма Бондарчука под названием «Они сражаются за Родину…» Н. Толченовой. Но, наверное, мало кто из тогдашних читателей внимательно прочитал этот репортаж, открыв 10-ю страницу еженедельника, – в глаза и сегодня бросаются несколько строк в жирном чёрном прямоугольничке под репортажем:
«Когда этот номер «Литературной России» подписывался к печати, пришла горестная весть: скоропостижно скончался Василий Макарович ШУКШИН. Мы скорбим вместе со всеми почитателями его большого и светлого таланта».
Александр Бобров в своих воспоминаниях рассказывает обстоятельства публикации этого некролога (уточню, что в следующем номере «ЛР» целая полоса будет посвящена прощанию с писателем).
«Осенью 1974-го, как сейчас помню, вышел на работу к вечеру «свежей головой», вычитывать верстающийся номер. <…> И тут же звонок из Ростова. Клянусь, не помню кто, но – надёжный человек, коль сразу поверил страшной вести: Шукшин на дебаркадере умер. На съёмках, на Дону. Сижу – вычитывать не могу, позвонил другу: «Олег, вот такое горе». – «Я приеду сейчас». А реагировать-то надо. Подхожу к заместителю ответ-секретаря Володе Соломатину, который в Североморске служил вместе с Рубцовым: – «Володя, как мы завтра выйдем без такого сообщения?» – «Бобров, ты с ума сошёл – нужен официальный некролог. Мало ли кто позвонит вечером и скажет?». «Володя, ради памяти Коли Рубцова и нашей дружбы – доверься». И в 21 час мы набрали в углу скромную заметку: «Как нам стало известно…». Справедливость восторжествовала: из всех СМИ первой сообщила о смерти любимого актёра и писателя «Литературная Россия».