– Привет, приятель! – Лицо Ларкина сморщилось в улыбке.
Питер Марлоу не улыбнулся в ответ. Он просто сел на пороге. Мак бросил взгляд на Ларкина, который незаметно пожал плечами.
– Питер, – сказал Мак, притворяясь, что он в прекрасном настроении, – новости лучше день ото дня, правда? Еще немного – и мы выйдем отсюда.
– Совершенно верно! – вставил Ларкин.
– Вы живете иллюзиями. Мы никогда не выйдем из Чанги. – Питер Марлоу не хотел быть резким, но сдержаться не мог.
Он понимал, что Мак и Ларкин обиделись, но смягчить обиду не мог. Он был поглощен мыслями о своей культе длиной в пять дюймов. Он чувствовал, как озноб леденит ему позвоночник и пронзает низ живота. «Как, черт возьми, Кинг может помочь? Как? Будь реалистом. Если бы это была рука Кинга, что мог бы сделать я, а ведь Кинг мне друг? Ничего. Я думаю, что и он ничего не успеет сделать – вовремя. Ничего. Лучше посмотреть правде в лицо, Питер. Либо ампутация, либо смерть. Просто. А когда дело дойдет до выбора, ты выберешь жизнь. Раз уж ты родился, обязан выжить. Любой ценой.
Да, – твердил Питер Марлоу, – нужно быть реалистом. Кинг ничего не может сделать, ничего. И тебе не в чем винить его. Это твоя беда, а не его. Выкопай деньги, отдай их ему и иди в госпиталь, ложись на стол, и пусть они отрежут тебе руку».
Итак, они трое – он, Мак и Ларкин – сидели в зловонной ночи. В молчании. Когда пришел отец Донован, они заставили его съесть немного риса с блачангом. Заставили, потому что иначе он отдал бы еду другим, как отдавал бо́льшую часть своих порций.
– Вы очень добры ко мне, – сказал Донован. В глазах у него мелькнул огонек, когда он добавил: – А сейчас, если вы трое поймете ошибочность вашего поведения и будете вести себя хорошо, я сочту, что вечер прошел замечательно.
Мак и Ларкин рассмеялись вместе с ним. Питер Марлоу не улыбнулся.
– В чем дело, Питер? – резко спросил Ларкин. – Вы весь вечер напоминаете мне динго, у которого на заднице болячка.
– Ну ничего, иногда бывает плохое настроение, – быстро вставил Донован, чтобы сгладить напряженное молчание. – Честное слово, новости очень хорошие, не так ли?
Только Питер Марлоу остался за гранью дружеского взаимопонимания, царившего в маленькой комнатке. Он чувствовал, что его присутствие действует на всех удручающе, но ничего не мог с этим поделать. Ничего.
Начали играть, и отец Донован открыл две пики.
– Пас, – сварливо сказал Мак.
– Три бубны, – бросил Питер Марлоу и тут же пожалел об этом, потому что переоценил свои карты, объявив бубны, когда надо было объявлять черви.