— Меня бы так читали! Я бы от гонораров отказался…
Насколько можно было понять из скуповатых объяснений коммерсанта, чтение он прервал на запутанном эпизоде ― дележ наследства, похороны, уличная процессия, что-то ритуальное и помпезное. А сам фолиант повествовал о переселении семейного клана с континента на континент и т. д. Американец буквально зачитывался. По наивности он был убежден, что Хэддл, раз уж профессионал, по достоинству оценит его интерес к занимательной книге. Однако Хэддл сразу же заметил, что уже по одним его описаниям вымысел выглядит каким-то сумбуром, вполне типичным для бульварной литературы.
Рандольф взмахнул вилкой, прожевал мясо и без особых комплексов стал отстаивать право «рядового читателя» посвящать свой досуг чтению простой, развлекательной литературы, и не его, мол, в том вина, что такой чтив приходится приобретать наспех, при отходе поезда, в чем постарался его уверить Хэддл. Между собеседниками оголился какой-то новый антагонизм. Он чувствовался даже в их манере, очень несхожей, разделывать мясо у себя в тарелке и подносить куски свинины ко рту. Хэддл ел с аппетитом, но не больше, было слишком жарко. Рандольф растягивал удовольствие, смаковал каждый кусок, повар попотел не зря.
— Человек не может мечтать о смерти только потому, что кто-то из его близких не дожил до его возраста. Это противоестественно, ― поучал Хэддл в ответ на очередной аргумент Рандольфа, оброненный просто так, для красного словца, пока ему накладывали в тарелку новую порцию. ― Начало сносное. А всё остальное… Поверьте мне, такие книги пишутся наемными авторами, неграми… Их нельзя читать. От них ссыхаются мозги.
— Я ничего не имею против негров, ― ляпнул Рандольф; он не отрывал глаз от тарелки.
— Негр это тот, кто пишет книгу за деньги и не ставит своей подписи, ― с иронией пояснил Хэддл, ― а не индивид с черным цветом кожи.
Не без опаски наблюдая за Хэддлом ― горе тому, кто начинает ему перечить, ― я ухаживал за женой Рандольфа, бедняжка так и таяла, но не забывал подсовывать блюда ее мужу, чтобы он подложил себе еще немного ― не мог же он с его комплекцией довольствоваться равными со всеми порциями. И тот, едва успевая прожевать, благодарно сверкал в мою сторону идеально подогнанными фарфоровыми зубами…
Перепалка продолжалась между американцами до конца обеда. Хозяйка и Анриетта уже убрали со стола посуду и принесли другую, для кофе, а Хэддл и Рандольф всё зубоскалили.
— Зря вы так ерепенитесь, Рандольф. Я всё равно не смогу с вами согласиться, ― добивал Хэддл собеседника. ― Как вы сами на его месте распорядились бы своей плотью?.. Ну предположим, что в этом возникла необходимость… Что вы напыжились? Вопрос как вопрос, вполне допустимый.