На нем полосатая пижама, он сидит в напряженной позе на краю кровати.
– Ты еще здесь, – говорит он.
О, папа, папа, неужели даже под конец ты не можешь сделать вид, что хоть какие-то чувства испытываешь, пусть это даже не так? Ни тебе «удачи», ни «мне будет тебя не хватать» – вообще ничего.
Ничего. Так что я просто застываю на месте и холодно, хоть и дрожащим голосом, говорю:
– Уже ухожу.
Он кивает, глядя куда-то в пол. Я хочу прочитать в его взгляде хоть что-то – сожаление, злость, – но уловить ничего не могу. Как обычно, кажется, что он просто чего-то ждет. Все эти шестнадцать лет ждет, чтобы я избавила его от своего присутствия, и вот сейчас, стоит только выдержать еще совсем немного, его самое больше желание осуществится.
– Ну что же, папа, – с трудом произношу я. – Всего доброго.
Я жду. Ничего – лишь складка между нахмуренными бровями становится еще глубже.
Остается лишь закрыть за собой дверь. Расставание с ним – единственное, что по-настоящему радует во всей этой мерзкой истории.
Удивительное ощущение испытываешь, выходя на улицу как обычный человек, через парадную дверь, Мама смотрит на меня так, словно ждет, насколько я буду потрясена, впервые в жизни оказавшись за стенами дома, так что я изо всех сил стараюсь выглядеть потрясенной и таращу глаза на все, что, по ее соображениям, должно показаться мне совершенно незнакомым.
Она ведет меня к небольшому арочному строению, где стоит наш автомобильчик. Мне приходилось читать, что до Гибели Природы машины выглядели как гигантские монстры, с неимоверным аппетитом пожирающие допотопное топливо. На самом деле они жгли бензин и действовали при помощи двигателя внутреннего сгорания. Это были дикие страшилища, миллиардами колесившие по миру, словно неисчислимые безостановочные орды – порождение некой разрушительной силы.
Мы по-прежнему употребляем слово «машина», хотя те единицы, что еще остались в Эдеме (почти исключительно во внутренних кругах), совершенно не похожи на своих тезок. Наш работающий на воде автомобиль представляет собой удлиненное яйцо темно-алого цвета со скорлупой настолько тонкой, что внешний мир видится в розовой дымке. Он напоминает мне очки Ларк.
Мы удобно устраиваемся внутри «яйца», и мама переводит его на ручное управление. Обычно ты просто говоришь, куда ехать, закрываешь глаза и слушаешь музыку, покуда тебя не довезут до места. Подобно ботам, шныряющим по городу, машины в Эдеме застрахованы от дорожных аварий и, как правило, действуют в автоматическом режиме. Ручным управлением пользуются единицы. Но мама, разумеется, не хочет раскрывать нужный нам адрес.