– Послушай, ма, у нас осталось совсем немного времени. И ты просто обязана быть со мной честной. – Я вижу, что она слегка морщится, как от боли. – Ведь он ненавидит меня, только я не знаю, за что. За то ли просто, что я доставляю столько неудобств? Являюсь препятствием на его пути к высотам?
– Ну что ты такое говоришь, дорогая, – начинает она, и я вижу, как ей хочется меня обмануть. – Вовсе он тебя не ненавидит, Рауэн, – говорит она наконец. – Он себя ненавидит.
И срывающимся голосом он рассказывает мне про то, как несколько лет назад мой отец, сильно выпив, почувствовал такое изнеможение и слабость, такое бремя вины на него навалилось, что он уже просто не мог долее носить свою тайну в себе.
Когда стало известно, что мама беременна двойней, отец – не спрашивая ее, ни о чем ей не говоря, – решил каким-нибудь образом избавиться от одного из нас. В ходе якобы очередного гинекологического осмотра, он воспользовался собственноручно изготовленным модифицированным ультразвуковым устройством, которое должно было уничтожить одного из нас.
Выбрал ли он жертву наугад? Оставил ли на волю случая решить, кому, Эшу или мне, предстоит стать первым ребенком, единственным ребенком – а кому вообще не родиться на свет?
Нет. Он хотел сына.
Когда по поверхности планеты еще ползали миллиарды людей, к мужчинам и женщинам не всегда относились как к равным. Занимаясь вместе с Эшем древней историей, мы, бывало, смеялись над таким положением. Только вообразите: кто-то ставит женщин ниже мужчин! Я всегда считала, что здесь, в Эдеме, таких предрассудков не существует.
Добрый старый папенька – он хотел сына, созданного по его образу и подобию. Хотел мальчика – копию самого себя, мальчика, следующего его дорогой, которая приведет его к вершинам медицины или политики.
– Он направил этот ультразвуковой прибор…
– Называй вещи своими именами, мама, – горько перебила ее я. – Оружие. – Я представила себя самое, свернувшуюся вместе с Эшем в утробе матери, в покое и тепле… в то время как родной отец целится из ружья в мою голову.
– …Он целился в тебя, но что-то пошло не так. Признаваясь в грехе, он путался и глотал слова, понять его было почти невозможно, а снова на эту тему я с ним никогда не заговаривала; поняла только одно – он сказал, что в последний момент ты пошевелилась. Что оказалась совсем близко от Эша, что ты… обняла его. Ты прижала его к себе, и звуковой луч поразил не тебя, а Эша. Твой отец сразу выключил прибор, но в какой-то степени он успел сделать свое дело. Луч уперся Эшу в грудь и повредил ему легкие.