Из-за соседнего стола поднялся молодой матрос и, сложив ладони рупором, что-то прокричал в сторону оркестра. Крик его был тут же подхвачен людьми в разных концах зала. Это звучало как: «Мы хотим святых!», что показалось Фэллону бессмыслицей. Зато у него появился предлог вновь обратиться к Марии.
— О чем они все вопят? — спросил он.
— О «Святых», — пояснила она и, передавая эту информацию, на секунду встретилась с ним взглядом. — Они хотят услышать «Святых».
— Вот оно что…
После этого возникла долгая пауза, которую прервала Мария, обратившись к блондинке на соседнем стуле:
— Хватит, пойдем уже, — сказала она. — Пора домой.
— Да ладно тебе, Мария, — отозвалась другая блондинка, разгоряченная алкоголем и флиртом (у нее на голове уже красовалась пилотка коротышки). — Не будь такой занудой.
Затем, увидев страдающее лицо Фэллона, эта девица решила его подбодрить.
— Ты тоже служишь в армии? — спросила она жизнерадостно, наклоняясь над столом.
— Я? — озадачился Фэллон. — Нет, хотя… когда-то служил, было дело. Но я уже давно демобилизовался.
— Вот как?
— Он был би-эй-ар-меном, — сообщил ей коротышка.
— Неужели?
— Мы хотим «Святых»! Мы хотим «Святых»! — неслось все громче и громче уже изо всех углов зала.
— Пойдем, — вновь обратилась к своей соседке Мария. — Я устала.
— Ну так иди одна, Мария, — сердито бросила другая девица. — Иди, тебя здесь никто насильно не держит. Или ты сама не найдешь дорогу домой?
— Нет, погодите… — Фэллон вскочил на ноги. — Не уходи, Мария… Знаете что? Я сейчас принесу еще пива, о’кей?
И он поспешил удалиться, не давая ей времени на отказ.
— На меня не бери! — крикнула она ему вслед, но Фэллон был уже в трех столах от них, направляясь в ту часть зала, где у стены был устроен импровизированный бар.
— Сучка… — бормотал он на ходу. — Сучка, сучка…
И пока он стоял в очереди перед баром, в его сознании всплывали уже иные образы, порожденные обидой и гневом: борьба и треск рвущейся одежды на заднем сиденье такси, насилие и сдавленные крики в спальне, переходящие в сладострастные стоны, а затем в крик экстаза. Ох, как он ее ублажит! Как он ее ублажит!
— Пошевеливайтесь, вы, там, — сказал он парням за прилавком, наполнявшим кувшины из пивных кранов и возившимся с мокрыми долларовыми бумажками.
— Мы — хотим — «Святых»! Мы — хотим — «Святых»! — уже в каком-то исступлении скандировал зал.
И вот барабаны разразились яростным, нарастающим ритмом, который стал уже почти невыносимым для слуха к тому моменту, когда мощно грянули тарелки и вступила духовая секция, приведя толпу в буйный восторг. Фэллону, получившему наконец кувшин с пивом и отошедшему от бара, потребовалось еще несколько секунд, чтобы понять, что оркестр исполняет «When the Saints Go Marching in»