— Левченко.
— Так он нормальный мужик.
— Сало жрать из моей посылки он нормальный! — неожиданно вспылил Пилипчук, — пять минут держал под прицелом на земле, пока объяснял ему, что ни воровать, ни печати ломать не буду. Хорошо, хоть тревожную группу не вызвал.
— Ну а ты бы на его месте что сделал? — спросил ефрейтор.
— Соображал бы быстрее! Земля-то холодная, не май месяц. А я в одном п/ш.
— А на кой хрен ты на склад полез?
— Бирку на кабеле посмотреть. На каждом отрезанном куске кабеля вешают бирку с его длиной. Мне это тоже земляк объяснил.
— И что дальше?
— А то, что длина кабеля совпала с длиной предполагаемого правильного маршрута.
— Там у кабеля еще должны остаться свободные концы метров по десять, для входа в здание, — авторитетно, как бывший электрик заявил Сытин.
— Земляк сказал об этом, так что я и это учел.
— Ну и, что ты предлагаешь? Вырыть еще более длинную траншею? — спросил Мизин.
— Нет, я предлагаю стопроцентный дембель в первой партии.
В последующие три дня друзья по несчастью работали как-то странно. Они не рыли траншею, как все нормальные люди, от начала до конца, а копали только в тех местах, где траншея огибала корни больших деревьев, то есть непрямые участки. Старшина ежедневно проверял выполненную работу. Необычная методика рытья траншеи несколько озадачивала, но вмешиваться в производственный процесс он оснований не видел.
Вечером, когда до отправки первой партии дембелей оставалось два дня, старшина в очередной раз решил взглянуть на траншею. Было довольно поздно. Но полная луна и пробивающийся сквозь большие, но редкие сосны свет уличных фонарей вполне достаточно освещали нужный участок лесного ландшафта. Вдруг, от внезапно открывшейся ему картины, старший прапорщик чуть не подавился собственной слюной. Его взору предстала великолепная, освещенная лунным светом, и вырытая по всем нужным размерам траншея, хотя еще утром её готовность была не более тридцати процентов. Чудеса в гражданской жизни может это и нормально, но чудеса на военной службе это вопиющий беспорядок! А борьба с беспорядком — святая обязанность каждого старшины. Для детального разбора полетов было поздновато и старшина решил дождаться утра.
В девять утра следующего дня, после завтрака и наведения идеального порядка в казарме и прилегающей территории, весь батальон был построен для встречи своего командира. Замыкая первую шеренгу третьего взвода четвертой роты, старшина оглянулся назад. Мизин, Сытин, Ерофеев и Пилипчук, как ни в чем, ни бывало, стояли в строю. По расчетам старшины, в эту минуту, освобожденная от службы четверка, в поте лица должна укладывать кабель. Сумбур тревожных мыслей прервала команда начальника штаба: