А теперь… теперь все, конец! Приказ об увольнении подписан, оглашен перед строем и завтра утром армейская служба станет твоим прошлым. А впереди ждет такая желанная и слегка пугающая своей неизвестностью гражданская жизнь.
По традиции, парадная форма дембеля за сутки до увольнения, должна висеть не в каптерке, а на спинке его кровати. Чтоб хоть как-то скоротать последние волнующие часы, увольняемые в запас еще и еще раз проверяли каждую деталь своего гардероба, будто от этого зависело что-то очень важное. Когда вся эта бесконечная глажка давно выглаженного и чистка давно вычищенного изрядно надоела, наступила полночь. Никто из суточного наряда на дембелей внимания не обращает. Вся рота, в том числе и дежурный офицер, делали вид, будто их уже не существует.
Друзья по дембельскому аккорду вновь собрались в курилке.
— До сих пор не верю, что мы так легко выкрутились, — устраиваясь удобнее, сказал Ерофеев.
— Видели б вы рожу старшины, когда мы с ним подошли к засыпанному кабелю, — продолжил разговор Мизин, — вытянулась, как у добермана, вот-вот в глотку вцепится.
— Жаль, сержант, что ты один с ним пошел. Хотел бы я на это посмотреть, — улыбаясь, произнес Пилипчук.
— Какой я тебе сержант? — наиграно возмутился Мизин, — по приказу комбата с ноля часов этого дня я гражданский человек.
— Ладно, выёживаться, гражданский! Лычки надраил, как у кота яйца… — Пилипчук вновь вернулся к теме старшины, — жаль, что не видел его рожи. Зря, что ли весь день и полночи на экскаваторе работал. Мне ведь земляк экскаватор всего на сутки дал. У них в автобате своих аккордов невпроворот. На гражданке расскажу, как я в первый раз в жизни на тракторе сидел.
— Ты ж сказал, что до армии на нем работал?
— Это я так, что б вы не волновались, — признался Пилипчук.
— Ну, ни фига себе! — вырвалось у Сытина. До него только сейчас дошло, какому риску они подверглись.
— А куда ты дел остатки кабеля? — вспомнил Мизин.
— Так я его назад на промсклад затащил, и бирку повесил: «сорок два метра для старшины, хранить в оба глаза», — улыбнулся Пилипчук, — накладной-то у Мудрука больше нет, значит, днем завсклад ему ни хрена не даст. Ну, а ночью? Ночью пусть, как я, проявит чудеса героизма, воинской смекалки и попробует забрать свой кабель под носом у часовых. Я его специально на заборную сетку облокотил, чтоб хорошо видно и сильней искушение было. Ребят в ротах про кабель предупредил, желающих получить отпуск при задержании вора хоть отбавляй. Так, что сторожить кабель будет весь батальон.
— Мужики, что-то я не понял. Если мы старшине в компот нагадили, то кто ж рапорт подал на наше увольнение? — спросил Сытин и все внимательно посмотрели на Пилипчука.