— Если вы всё время живёте в лесу, то откуда ты знаешь язык?
— Есть "оседлые". Они живут в отдельных хуторах, как люди. Я научилась у них.
Я отвернулся и уставился в стену, изучая на ней трещины. Больше не хотел видеть мохнатые уши.
— И как ты представляешь себе жизнь... здесь... со мной? — я тяжело опустился на кровать.
— Я долго думала о том, что значит жить среди людей.
Она вскочила на ноги, прислонив шляпу к груди.
Сейчас скажет что-то очень важное для неё, не иначе.
— Здесь, в городе, много еды! Здесь никто не болеет и все умирают от старости! Я всё ещё не знаю, какое место мне здесь лучше занять... Я знаю кошек, я знаю собак — они живут здесь веками, их кормят и за ними ухаживают. Есть женщины-содержанки, вышедшие удачно замуж за богатого жениха или принца из расцветающей империи. Я видела эти истории в кинотеатре, все зрительницы ахали! Но всё это не то, я хочу чего-то другого...
— А по мне так это очень даже ничего... — сказал я про себя.
— Я точно не вернусь больше в лес. И точка! Мне надоели эти дурацкие законы стаи.
— Почему ты решила, что здесь лучше? — я сам того не желая улыбнулся, поддавшись приятным воспоминаниям о доме. — Я тоже часто бывал в лесу, на охоте. Там нет суеты, никто не заставляет тебя ходить на работу... или носить сва-сти-ку. Время идёт ровно столько, сколько отвела всем вещам природа. В городе годы превращаются в секунды, человек вертится в этом чёртовом колесе до тех пор пока не упадёт без сил, никому не нужный, потому что больше не может стоять у станка. Твои сородичи похоже не такие дураки чтобы идти к людям, они что-то понимают в этом мире...
Что-то я заговорился.
— Хм. — повернулся я к ней, продолжая не смотреть ей в глаза. — Ну, тебе точно нельзя в таком виде ходить на людях. Эти уши... Господи.
— Ничего, я видела у американских киноактрис отличные пышные причёски. У меня есть и шляпа.
— А этот... хвост. Если хочешь, я могу взять садовые ножницы и рюмку коньяка.
Она дёрнулась и схватилась за свою пушистую конечность.
— Только не его, пожалуйста! Я могу примотать его к спине медицинскими бинтами, честное слово!
— Ладно. Но тебя всё равно надо как-то, приодеть, что ли.
Что я знал о женщинах? Я видел свою мать. Двоюродные сёстры таскали меня за уши. Видел гимназисток через окно и на детской площадке. Встречался с кем-то по вечерам после занятий в токарном училище. На строительстве магистрали рабочие по выходным заказывали одну le madam на весь барак.
Словом, видел всякое, но никогда не вникал во всю эту кухню, или правильнее сказать, будуар.