– Защищала?..
– А как по-твоему, что такая тайна – выползи она наружу – может сотворить с президентом Соединенных Штатов? Это был бы просто конец; конец его президентства. И что, ты думаешь, он сделал бы, чтобы гарантировать, что я сохраню его тайну? Все, что угодно! Нет, я хранила эту тайну не для того, чтобы в один прекрасный день уничтожить его. Упаси боже! Я хранила тайну Бенджамина для того, чтобы он добился всего, чего хочет.
– Но при этом его президентство принадлежало бы вам.
– Моей семье, – поправила Калиста. – Вот ты спросил, почему я послала тебя по следам человека, который сделал фотографию Сюзанны. Я-то думала, что Терренс Масгроув давным-давно захлопнул эту дверь. Но я ошиблась. Фотография означала, что существовал кто-то еще, кто знает тайну. Если б она раскрылась, то, сам понимаешь, тот крепкий и очень короткий поводок, на котором я держала Бенджамина, сразу порвался бы. А я, надо сказать, слишком многим пожертвовала, чтобы сидеть и ничего не делать.
– Но мой отец…
– Да.
– Кирби Тейт… Терренс Масгроув. Билли Каспер.
– И еще Дженн Чарльз и Дэниел Хендрикс, а с ними и Гибсон Вон. Все вы в той или иной мере входили в мой план.
«Джордж Абэ, Майк Риллинг», – мысленно продолжил Гибсон этот адский список.
– А Кэтрин не догадывается, кто она на самом деле? Ну, хотя бы о том, что ей десять лет, а не восемь?
– На этот счет у нее имеются подозрения, но я оставлю это тебе.
– Что вы ей сказали?
– Только то, что ее пребывание в этом доме подходит к концу.
Вон покачал головой.
– Вы говорите о закате вашей семьи. Леди, да вы и есть олицетворение этого заката. – Он взял пистолет. – Это оружие принадлежало Билли Касперу. Он хотел, чтобы его взяли вы.
Калиста бросила на него взгляд, полный ненависти.
– Где была ваша совесть, когда вы санкционировали поиски пропавшей девочки, которая никуда не пропадала… Ловко же вы все провернули!
– Хочешь прикончить меня?
– Нет, хочу, чтобы вы последовали примеру Бенджамина Ломбарда.
– С какой стати я должна это сделать?
– А вы представьте, что произойдет с вашей драгоценной семьей, когда все это выльется наружу.
– Вот только не надо! Если считаешь, что у тебя достаточно улик, чтобы предъявить мне обвинение, тогда отправляйся в полицию.
– А что это вы говорили мне, когда мы только познакомились? Единственный суд, который имеет значение, – это суд общественного мнения. Не так ли?
– О, неужели ради спасения репутации семьи я должна отдать свою жизнь?
– Да.
– Щедрое предложение, ничего не скажешь! Но я вынуждена его отклонить.
– Это не блеф.
– Это блеф. Не будь таким раздражительным. Я знаю, тебе не терпится отомстить, но у тебя не хватит духу причинить такие страдания Кэтрин.