– Кэтрин? А она-то какое имеет к этому отношение?
– Поскольку ты отлично помнишь, что я говорю, я уверена, ты помнишь мои слова о тайнах. Об их разрушительной силе. Ты можешь сохранить мою тайну, но ведь это также и тайна Кэтрин, не так ли? Ты не сможешь разоблачить меня, не затронув ее. А тем самым ты сделаешь ее изгоем в этом обществе. Она будет вызывать у всех лишь жалость и любопытство. И у нее никогда не будет нормальной жизни.
Гибсон с отвращением посмотрел на нее.
– Каждый использует те фигуры, которые остались на шахматной доске, мистер Вон. Если ты хочешь меня убить, то тебе придется сделать это своими собственными руками. Однако в этой части города полиция реагирует исключительно быстро, поэтому я искренне надеюсь, что ты хорошо подумаешь, прежде чем решиться на что-то.
Он снял палец со спускового крючка.
– Мудрое решение.
– А ведь мог бы, – проговорил Гибсон.
– Верю тебе, – сказала Калиста. – Может, в другой раз?..
– Мой вам совет: держитесь подальше от Кэтрин. И вообще от всех нас.
– До свидания, мистер Вон…
Гибсон отправился обратно к дому. Его мысли вернулись к Сюзанне и его отцу, и он чувствовал, что снова ударился о лобовое стекло. У него вдруг закружилась голова, и показалось, что он куда-то проваливается. Вон остановился, пока ощущение тошноты не прошло. Он знал, что оно еще вернется. И у него будет новая встреча с лобовым стеклом…
Кэтрин сидела у парадной двери. Когда он подошел к девочке, то заметил, что у нее глаза красные и опухли от слез.
– Что, пора? – спросила она мягким голосом.
– Да. Хочешь поехать со мной?
Кэтрин кивнула.
– А тетя Калиста придет попрощаться?
Гибсон покачал головой. На мгновение он подумал, что Кэтрин снова заплачет, но она взяла себя в руки и поднялась.
– Поможешь мне нести чемодан? А то он очень тяжелый.
Чемодан и в самом деле оказался тяжелым. В него была упакована целая жизнь…