Властные полномочия «солдат Дзержинского» вкупе с индивидуальными чертами характеров, часто весьма сильных, несомненно, привлекали Бабеля. Круг его чекистских знакомств вплоть до 1937 года был достаточно широким. Вглядимся пристальнее в отдельные лица.
С полномочным представителем ОГПУ по Северному Кавказу Ефимом Евдокимовым Бабель выезжал на охоту, когда жил в Кабардино-Балкарии. Благодаря вмешательству Евдокимова мать писателя получила в 1926 году заграничный паспорт. Потом они вместе приезжали на строительство «Ростсельмаша» и в крупнейший, известный на всю страну, зерносовхоз «Гигант». Как пишет Роберт Конквест, позднее Евдокимова назначили секретарем Ростовского и Азово-Черноморского обкома. В годы массовых репрессий он «жаловался в Москву, что террор заходит слишком далеко. Как бы то ни было, он сам вскоре исчез»[22].
О Валерии Михайловиче Горожанине читатель уже знает. На Украине он занимал заметный пост в аппарате ГПУ. Бабелю, вероятно, импонировала интеллигентность этого чекиста, любовь к литературе. В качестве писателя Горожанин мог быть интересен Бабелю — Валерий Михайлович переводил А. Франса и даже написал о нем книгу[23].
Сближал и родной город: Горожанин когда-то учился на юридическом факультете Одесского университета. Однако у людей, близко знавших Бабеля, сохранилось стойкое предубеждение против Горожанина. Однажды в разговоре со мной Исаак Леопольдович Лившиц почему-то назвал его предателем. Что он имел в виду? Тамара Владимировна Иванова говорила мне, что Горожанин всегда вызывал в ней чувство недоверия: «Я ощущала в нем большую фальшь. Сладко-фальшивый, он старался завязать тесные связи с писателями». Антонина Николаевна Пирожкова как-то припомнила, что Горожанин был недоволен, узнав о совместном проживании Бабеля с иностранным подданным.
Еще одно лицо — Моисей Савельевич Горб, возглавлявший, как пишет А. Ваксберг, «один из так называемых „спецотделов НКВД“, чекист „генеральского уровня“»[24]. Т. В. Ивановой запомнились слова Бабеля, сказанные о Горбе: «Вот парадокс. Ему приходится расстреливать людей, а ведь это самый сентиментальный человек, каких я знаю». Наблюдение ценное. Не из этого ли теста, в котором перемешаны жестокость с чувствительностью, были слеплены нацистские военные преступники?.. По странной случайности фамилия сентиментального чекиста почти та же, что и у героя стихотворения Михаила Голодного «Судья Горба» (1933). Поэт рассказывает историю председателя ревкома, отправляющего на смерть сначала «гада-женщину», затем начальника угрозыска, бравшего взятки у крестьян, потом провокатора. Последний оказывается братом судьи — знакомая трагическая коллизия эпохи гражданской войны.