Он положил пьесу на диван, поднялся, подошел к книгам и стал просматривать корешки. Прикасаться к ним.
Затем с новыми силами вернулся к пьесе. И заставил себя читать дальше.
Несколько минут спустя зазвонил телефон, и Гамаш вдруг понял: он так вцепился в рукопись, что ему требуется сделать усилие, чтобы отпустить ее.
– Шеф? – раздался возбужденный голос Лакост.
– Oui?
– Вы можете прийти в оперативный штаб? Мы тут нашли кое-что.
– По делу Леметр?
– Да. Но не только.
– Сейчас буду.
Он попросил Рейн-Мари задержать обед еще на несколько минут и сказал, куда идет.
– Пригласи их, если хочешь, – крикнула она ему вслед. – На всех хватит.
Ее расстройство потянуло на четыре блюда, но еще она обдумывала какую-нибудь amuse-bouche[51].
– Адам, – сказал Гамаш, сильно и дружески пожимая протянутую руку. – Радость для усталых глаз.
– Шеф, – откликнулся довольный Адам Коэн.
– Тебя назначили в команду, расследующую убийство Леметр?
– Упаси бог, сэр. Они меня к этому и на милю не подпускают, – пожаловался агент Коэн. – Старший инспектор Лакост почти не позволяет мне подниматься из-за стола в управлении.
– И все же ты здесь, в Трех Соснах. Приезжай почаще. А то мне приходится довольствоваться одним лишь зятем. – Гамаш показал на Жана Ги Бовуара.
– К сожалению, в данном случае вкус изменил вашей дочери, сэр, – сказал агент Коэн, понизив голос до театрального шепота.
– Это у них семейное, – кивнул Гамаш. – То же самое случилось и с ее матерью.
Гамаш вгляделся в молодого агента. Коэна выгнали из академии, и он устроился работать в тюрьму надзирателем. Но он пришел на помощь к Гамашу в самое трудное время, когда все остальные отвернулись от старшего инспектора, и Гамаш этого не забыл. Коэна удалось вернуть в академию, и старший инспектор курировал своего подопечного до самого выпуска.
А потом Гамаш попросил Лакост принять Адама Коэна на стажировку и приглядывать за ним. Заботиться. Изабель тогда только назначили на должность, а Гамаш собирался окончательно отойти от дел.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Гамаш.
– Старший инспектор Лакост велела мне разузнать о семье Антуанетты Леметр. Я пытался переправить то, что нашел, но интернет-соединение здесь такое никудышное, что я решил привезти документы сам.
– Он перегрыз цепи, которыми был привязан к месту, – сказал Бовуар, приглашая всех к столу для совещаний.
Гамаш сел и посмотрел на одного, на другого, и наконец его взгляд остановился на Изабель.
– Так что мы имеем?
Она подалась вперед:
– Дом, в котором жила Антуанетта Леметр, был записан на ее имя, а прежде он принадлежал ее дядюшке.