Он видел, что его тесть хочет поделиться.
– Это имеет отношение к тому, что Флеминг делал с ними, да?
– Семеро, – сказал Гамаш. – Он убил семерых. Но в то время я не понимал смысл этого. Никто не понимал. Теперь я знаю.
– Что? Что вы знаете?
– «На реках Вавилонских мы сидели и плакали». Вавилон, Жан Ги. Вавилонская блудница.
– Oui? – сказал Жан Ги.
Но он уже понял, что Гамаш сделал шаг назад, закрыл дверь. Каким-то образом Жан Ги упустил суть.
– Джон Флеминг совершал свои преступления в Нью-Брансуике, – сказал Гамаш деловым тоном. – И его привезли в Квебек. Считалось, что здесь суд над ним будет справедливее. После суда его отправили в ЗООП, где он с тех пор и находится.
Гамаш крепче сжал салфетку.
Бовуар встал и кивнул:
– Я бы хотел поехать с вами завтра.
– Спасибо, mon vieux, но будет лучше, если я поеду один.
– Конечно, – сказал Жан Ги.
На следующее утро Жан Ги Бовуар ждал у машины с двумя кружками кофе с молоком и двумя шоколадными булочками.
– Пусть мы и едем в Мордор, но это не значит, что по пути мы не можем получать удовольствие, – сказал он, открывая Арману пассажирскую дверь.
Гамаш остановился на дорожке, поправил сумку на плече и посмотрел на Рейн-Мари:
– Ты знала об этом?
– Что Жан Ги собирается ехать с тобой? – уточнила она. – Нет, я потрясена не меньше тебя.
Впрочем, по ней было видно, что она ничуть не удивлена.
– Я ошибалась, Арман. – Она взяла его руку и несколько секунд разглядывала ее, трогая обручальное кольцо. – Когда ты сказал, что существует связь между Флемингом и доктором Буллом, я отмахнулась. Извини. Нужно было довериться тебе.
– Никогда нельзя верить вслепую, ma belle, – сказал он. – Ты была права, сомневаясь. Моя гипотеза вполне могла показаться бредом. Как ты могла догадаться о моем блестящем прозрении?
Она рассмеялась и покачала головой:
– Ты всегда прав, судя по прошлым выводам.
Арман посмотрел на поглядывающего на них Бовуара.
– Я, пожалуй, пойду, а то он слопает все булочки.
– Кстати, несколько минут назад у него были два круассана, – сказала она. – Так что лучше поспеши.
– Могу я тебя отговорить? – спросил Гамаш Бовуара, подходя к машине.
– Попробуйте в дороге.
– Ладно, Фродо. Но помни, это была твоя идея.
Бовуар выехал из Трех Сосен, придумав себе игру, что он Фродо, а Гамаш – Гэндальф, а не Сэмуайз[65].
– Вы думаете, Ал Лепаж знал о пушке? – спросил Бовуар, когда они проехали несколько миль.
– Не знаю. Я и себе задавал тот же вопрос. Мне кажется, нежелательно приглашать чужого человека к пушке, чтобы он выгравировал рисунок. Джеральд Булл предпринял столько мер предосторожности, неужели он после этого стал бы приглашать к пушке постороннего человека?