Йормунганд проснулся за полдень. Хмурый Ругер вместе со хмурым Гарриеттом сидели возле его постели и играли в Хнефатафл. На потемневшей доске едва угадывались линии поля. Ругер защищал короля, Гарриетт нападал. Он как раз блокировал вторую сторону, предупреждая паническое бегство фишек Ругера, когда Йормунганд пошевелился и взялся за голову.
Оба игрока встрепенулись. Ругер кинулся за водой, кувшин стоял тут же, возле кровати, но вода успела согреться и показалась противно-склизкой на вкус. Гарриетт встал возле Йормунганда и покачал головой.
— Где ты умудрился так надраться? — спросил он. — Вчера князь искал тебя.
— Да? Сейчас оклемаюсь и пойду.
— Уже не нужно, — сказал Гарриетт. Он бросил на грудь Йормунганда шелковый сверток. — Подарок от княгини, чтоб не слишком злился. Сегодня отправляемся Уллаильм.
— Где это? — Йормунганд приподнялся на кровати и отхлебнул от заботливо поданной Ругером кружки.
— Луноликая знает где. На западе.
— А. Очередная саранча?
— Мотыль, — поправил его Гарриетт.
Княжескую свадьбу Йормунганд пропустил из-за нашествия мотыля на княжеские поля. Дело показалось безотлагательным, так что Йормунганд, надеявшийся вкусить все радости свадебных празднований, должен был со вздохами и ругательствами ехать в дальнюю деревушку, чтобы предупредить эпидемию.
По возвращению Йормунганд доложил, что никакого мотыля на поле не оказалась, и что у крестьян свекла растет превосходная. А княжеское поле необходимо пропалывать. Старосту деревни казнили. Крестьяне же в тот же день вышли в поле и работали до самых сумерек. Их собственный урожай конфисковали. Йормунганд до сих пор думал, что Раннвейг просто хотела избавиться от него на время свадьбы, но тогда пропустил ту ее выходку.
— Я хотел отправиться после завтрака, если бы ты очнулся раньше. Не стоит дольше мозолить Эдегору глаза, — сказал Гарриетт. — И, Йормун, надо что-то делать с его новой супружницей, иначе закончим жизнь либо в тюрьме, либо на плахе.
— Либо в башне, — пробормотал Йормунганд.
Он взял шелковый сверток, который ему дал Гарриетт. Цветочный узор, внутри что-то металлическое. Йормунганд развернул платок и вытряхнул на ладонь слегка покореженную, но все еще красивую брошь в виде переплетенной змеи с изумрудным глазком. Хвоост змея держала во рту и больше походила на водного дракончика.
— Похож на ту, что ты носил в Гладсшейне, — сказал он.
— Она и есть, — сказал Йормунганд, поворачивая брошь на свет. Изумрудный глазок вспыхнул. Йормунганд повертел ее перед глазами. Будто в первый раз увидел, потом спрятал в поясной кошель.