Когда я просыпаюсь, в палатке никого, спальник Холли тоже исчез. Я разгоряченная, потная и липкая. Сейчас бы в душ! Один из множества недостатков пеших походов – отсутствие привычных удобств. Разматываю шарф Бена, который по-прежнему у меня на шее, сажусь и тянусь за ботинками.
Отхожу подальше от лагеря ради утреннего туалета, потом иду к берегу, чтобы умыться с наименьшим количеством мыла из всех возможных: нас замуштровали насмерть, приучая сводить к минимуму загрязнение природных источников воды. Процедура умывания до боли освежающая, поэтому в палатку я возвращаюсь в гиперактивном состоянии, достаю из рюкзака сухой завтрак и направляюсь к костру, чтобы выяснить, нельзя ли там разжиться молоком.
С удивлением, которое я скрываю так ловко, что за актерское мастерство мне полагается «Оскар», я вижу Холли и Бена, спящих бок о бок возле пылающего костра. Высветленные пряди смешались с темными кудрями.
– С такими друзьями, как она… верно? – злорадствует Хьюго, заметив меня.
Я забираю у него молоко, спокойно добавляю его в хлопья, возвращаю пакет, подхожу к спальникам и толкаю Холли мыском ботинка, чтобы разбудить.
– Ох… – говорит она. – Ой! – Она вскакивает, как ужаленная. – На самом деле все не так, как это выглядит.
– А как это выглядит? – интересуюсь я.
– Мы просто заболтались. И, наверное, за-снули.
– Вот так это и выглядит. – Я медленно ем хлопья, стараясь не перекусить ложку пополам. Ревновать я решительно отказываюсь: просто Холли есть Холли. – За спальником ты приходила так тихо, что я вообще ничего не слышала. Спасибо, что не стала будить.
Бен стонет, просыпается и расцветает улыбкой. В отличие от Холли, никакой неловкости он не испытывает. Он ведь Бен. Принц в своем праве на любую фигню.
– А, Сибс, – говорит он. – Хлопьями поделишься?
– Нет, – отвечаю я, изо всех сил стараясь не раздражаться. И сажусь рядом с ним, но достаточно далеко, чтобы он не выхватил миску.
– Я принесу нам обоим, – обещает Холли. – О-о, моя голова! Кто меня напоил?
– Я. – Винсент помогает ей встать.
– Вредина, – радостно заявляет она.
Холли добивается только одного – популярности, решаясь на минимум жертв. Схематично это можно нарисовать так: плохая девочка-ромашка – ровно столько риска, чтобы считаться «прикольной», но не слишком много, чтобы ненароком не прослыть потаскушкой.