— Не радует, что продолжаем играть по их правилам и на их доске. Выезжаем пока на чистом везении.
— Богдан, а ты уверен, что он тут один?
— Более чем. Группа может ждать в засаде очень долго, но если уж дошло до боестолкновения… сейчас бы мы тут не стояли. В чем еще уверен, так это в том, что теперь наш лагерь знает каждая местная собака. Ночью была погода нелетная, потому они не стали спешить, а вот на зорьке начнется веселье.
— Но зачем же он сунулся раньше времени?
— Сожалеете, Дмитрий Константиныч? — сейчас усмешка Богуславского выглядела невеселой. Мысли витали уже далеко отсюда — примерно там, где через час-другой он должен оказаться вместе со спутниками. Обязан оказаться. Но не хочется до жути!
— Полез он, думаю, из глупости и желания выделиться. Сопляк ведь еще. Может, в своей группе был на вторых ролях, вот и решил доказать, что крут… — еще одна притянутая за уши идейка, ничего не меняющая, но способная внести хоть какую-то ясность. Так, для самоуспокоения. Дальше философствовать некогда.
— До рассвета чуть больше трех часов, — сказал Богдан другим тоном, сухо и четко. — За это время мы должны достигнуть болот и углубиться в них максимально, на дистанцию, превышающую расстояние прямой видимости с берега.
— Чего-чего? — изумился Суханов, не уловив за обилием «казенных» словечек истинной сути предложения. — В болота… углубиться?!
— Увы, это единственный вариант. С рассветом джунгли начнут прочесывать всерьез, и пошлют не карателей, привыкших воевать с безоружными, а настоящих спецов. По суше мы от них не скроемся.
— Но ведь болота… ты сам говорил!
— Говорил. И сейчас повторю — гнуснейшее место, господа и дамы. В качестве альтернативы можем просто пойти и сдаться, авось зачтется.
— Шутник, однако, — покачал головой Дмитрий Константинович и нырнул в шалаш. Вещи, наверное, собирать.
Телохранители остались еще минут на несколько.
— Знаешь, я тебе сказать хотела… — под взглядом Богдана девушка опустила глаза, но тут же подняла вновь, взглянула почти вызывающе. — Спасибо я тебе сказать хотела, вот что! Ты ведь меня спас.
— На моем месте так поступил бы каждый! — заверил Богуславский со всем положенным пафосом. — Ладно, не бери в голову. Я ведь и себя спасал, сама понимаешь.
— Ну вот, опять всё опошлил. Мог бы, хоть для приличия, сказать что-нибудь красивое! Кстати, я ведь за входом наблюдала, но тебя не видела почему-то.
— А я через задний проход, — усмехнулся телохранитель, так и не вспомнив, кого на сей раз цитирует. — Смеяться, кстати, не советую, потому как мы сейчас в нем и находимся. А впереди нас ждет самая натуральная клоака, ты уж мне поверь.