Я не дал этому осуществиться, глубоко вогнав саблю в его левый глаз. Хаггенбруд дернулся и забился в предсмертных конвульсиях. Еще несколько мгновений – и жизнь окончательно покинула последнее тело. Мы одолели хаггенбруда! Мы победили!
Эта неожиданная победа вызвала настоящий фурор, который грозил вылиться в беспорядки. Впрочем, на трибуны тотчас выскочили около сотни смотрителей и дубинками принялись утихомиривать разбушевавшихся зрителей. Многим буянам размозжили головы. Было видно, что смотрители делают свое дело с удовольствием – на трибунах текло даже больше крови, нежели на самой арене. Знали бы вы, как я упивался этим зрелищем! Впрочем, моя радость была недолгой. К сожалению, вскоре зрители вновь заняли места на трибунах.
Как только порядок был восстановлен и тела погибших убрали, на арену вышел судья и официально объявил мою победу. Правда, вид у него при этом был не слишком радостный: он явно был далеко не в восторге от моего неожиданного триумфа. Да что там! Он с трудом скрывал свое потрясение и досаду. Увы, ему ничего не оставалось, как подтвердить мою победу.
Кстати, делал он это не зачитывая с листа. Он явно подготовил лишь одно заявление – о моем поражении и смерти. Говорил он медленно, как будто, прежде чем произнести вслух, взвешивал в уме каждую фразу:
– Стоящий перед вами маг хайзды победил в поединке, чем, безусловно, доказал свою правоту. И Братство шайксы, и Триумвират должны признать эту победу. Маг волен покинуть город и взять с собой своих пурр. Они официально признаны его собственностью. Так гласит закон, и никто не вправе его оспорить.
В общем, мне оставалось лишь схватить свою собственность, вернуться домой и как можно скорее покинуть стены Валькарки.
Первым делом я разрезал путы на младшей сестре, Бриони. Но когда приблизился к столбу, к которому была привязана Сюзан, то с ужасом увидел, что произошло.
Когда я перехватил третье тело хаггенбруда, то не заметил, как он когтем царапнул Сюзан руку. Это решило ее судьбу. Ее кожа стала желто-коричневой и сухой, как древний пергамент. Лицо исказила страдальческая гримаса, из горла вырывался невнятный клекот. Было видно, что она испытывает страшные муки. Когда я подбежал к ней, она сделала последний, предсмертный судорожный вздох. Увы, я был бессилен ей чем-то помочь. Противоядия против кирроса нет.
Младшая сестра издала крик ужаса и горя. В следующее мгновение глаза Сюзан запали глубоко в глазницы, кожа пошла трещинами и начала опадать с тела. Под этой хрупкой коркой плоть пурры расплавилась, став похожей на топленое масло, и, стекая вниз по костям, начала просачиваться сквозь трещины в коже, образуя у ее ног зловонную лужу.