Мишка метнулся в комнату и полез под кровать, но отец все же дважды очень болезненно полоснул его по заду. Потапыч взвыл и забился поглубже за картонную коробку. Отец, конечно, мог его извлечь оттуда и довершить начатое, но он уже выпустил пар и думал, как спасать сбежавшего коня. Хотя, уходя на конезавод, все-таки пообещал:
– Вот вернусь – получишь, что заслужил. Под кроватью не отсидишься, паршивец!
Мишка вылез не сразу, заплаканный, уничтоженный пропажей так полюбившегося ему белорождённого. Он слышал, как дядя Гриша, разбуженный отцом, тоже ушел из дома с ним вместе.
Потапыч стянул шорты и залез под простыню, воображая с ужасом, что будет, когда отец вернется, не отыскав коня. Сквозь слёзную пелену он поглядел на ремень, брошенный отцом на стуле. Встал с кровати, взял его двумя пальцами и отнес на место, чтобы не попался отцу на глаза, когда тот придет.
Несмотря на испуг и ожидание, Мишка начал задремывать и вдруг услышал какой-то странный звук. Он откинул простыню, сел и прислушался. Звук отчетливо повторился. Ржание, тонкое и нервное.
– Январь!
Мишка пулей вылетел во двор. К ржанию белорождённого присоединились голоса Маргоши и Горца, удивленные и возмущенные.
Потапыч нашел его в конюшне. Конь пил из ведра Горца, поднял голову, увидев краем глаза Мишку, и снова заржал приветственно.
– Ну-ка, иди в стойло! – строго сказал Мишка и снял со стены стек. – Живо! Я за тобой бегать не буду!
Свободный денник, к счастью, имелся. Отец держал тут раньше Агата, который тоже участвовал в соревнованиях, но Горец и Агат не ладили – разбили в щепки перегородку между стойлами. Пришлось Агата перевести на конезавод.
Счастливый Мишка дал Январю морковку и пошел домой. Лег и уснул. Ему и в голову не пришло позвонить на конезавод – предупредить отца, что конь отыскался.
* * *
Его разбудил крик и шум. Он выглянул в окно и увидел дядю Гришу с окровавленным лицом. Тетка бежала ему навстречу с полотенцем в одной руке и флакончиком с перекисью водорода в другой.
– Ну и конь! – улыбнулся дядя Гриша, садясь на скамейку и позволяя тетке стереть с его лица кровь.
– Что ты, с ним справиться не можешь? – с иронией спросил отец. – Отведи его на конезавод.
– Могу справиться, – кивнул дядя Гриша и сморщился от боли. – Возьму хлыст, и пожалуйста. Только зачем тебе сломленная лошадь? Подчинить я ее смогу, только потом как? Битьем ведь не научишь.
– Не надо его бить! – Мишка спрыгнул с подоконника. – Он ко мне пришел, сам меня отыскал!
– Тебя никто не спрашивает! – осадил его отец. – Куда ты? Куда?
Но Мишка так быстро побежал в конюшню, что Петр Михайлович не успел его остановить.