– С вас сто рублей, тогда получите лодку.
– Здрасте! – вспыхнул Мишка. – Ты же обещал!
– Обещанного три года ждут. – Кирька засвистел и удалился, прихрамывая.
– У меня денег нет! – выпалил Егор.
– Тебя никто и не спрашивает! – Димка щелкнул брата по затылку. – Миллионэр.
Он именно так и сказал – с буквой «Э» на конце.
Мишка невесело усмехнулся. Мечта о приключении рассыпалась. Не вплавь же через Дон. Река тут широкая, течение сильное. Живо утянет вниз на километр, а то и дальше.
– Потапыч, может, лучше рыбу пойдем ловить? Ну его, тот берег! А?
– Не хотите – я один поеду. Трусишки! Забоялись – так и скажите. Бегите к папочке под рясу прятаться.
– Никто не отказывался, – покраснел Димка. – Но денег же нет!
– Найдем. – Мишка покусал губу в задумчивости. – Ждите здесь.
Он быстро отвел Января в конюшню и побежал в дом.
Потапыч еще вчера видел деньги на комоде у отца в комнате. Вообще-то отец никогда деньги не прятал. Они обычно хранились в деревянной резной шкатулке. А тут и вовсе лежали на виду, на белой кружевной салфетке, придавленные ключами от машины. В стопке Мишка увидел несколько бумажек по сто рублей и решил, что вряд ли отец точно помнит, сколько их, и не заметит пропажу. Тем более Петр Михайлович часто повторял: «Сто рублей не деньги». Это у него вроде присказки было, особенно когда предстояло платить большие суммы за корма для лошадей или еще за что-то.
Мишка утешился воспоминанием об отцовской присказке, но все равно выскочил из комнаты с красным лицом, словно его по щекам нахлестали.
– Пошли скорей! – поторопил он Димку и Егора и быстрым шагом пошел по тропинке в степь, чтобы никому из домашних не попасться на глаза.
* * *
Лодка покачивалась на волне, которую подняла промчавшаяся вниз по Дону рейсовая «ракета». Заветный берег приближался, а настроение у Мишки было гнусное, и зов приключения уже не звенел в нем хором кузнечиков и цикад. Тревожило, что будет, если отец обнаружит пропажу, но даже не это так беспокоило. Обман сам по себе выводил Мишку из равновесия. Он все время представлял себя на месте отца, и становилось противно.
– Ты чего? – вывел его из тягостных раздумий басок Егора. – Не слышишь? Бери правее, говорю.
Он сидел на носу лодки, а Мишка грёб и не видел берег, к которому скользила лодка. Потапыч изменил курс, как велел впередсмотрящий. Димка ёрзал на корме, наблюдая за выражением лица друга, читая его, как открытую книгу. Его наблюдения не предвещали ничего хорошего. Беспокойство передалось Димке, хотя он и не знал наверняка, что Мишка стащил деньги.