«Лучше бы рыбу пошли ловить… – Мишка пнул сухую ветку, она плюхнулась в воду. – Если я сейчас скажу, что мы идем не в ту сторону, пацаны меня поколотят». Но лодка не появлялась.
– Пошли обратно… – вздохнул Димка.
Он смирился с тем, что им попадет дома за такое долгое отсутствие, и думал сейчас не о драке с Потапычем, а о том, как побыстрее найти лодку, чтобы добраться до того берега при свете дня, а не в темноте. Мысль о ночной переправе пугала. Очень.
Лодку они не нашли. Егор начал хныкать, вспомнив, что он самый младший и хочет к маме.
Мишка стал высматривать причал на том берегу. Он увидел там неясные фигуры. Наверное, кто-то из хуторян купаться пришел.
– Надо подняться повыше по течению, – дрогнувшим голосом сказал Мишка, – и тогда нас наискосок снесет прямо к причалу.
– А если ногу сведет? – жалобно спросил Димка.
– Чего это вдруг? – язвительно уточнил Потапыч. – То сидишь часами в воде, а то проплыть по течению несколько метров не можешь, так сразу ногу у тебя сведет. Не выдумывай! Не ночевать же тут. И правда, вдруг здесь гадюки.
Упоминание об этих опасных пресмыкающихся мгновенно прояснило мозги братьям, они полезли в воду вслед за решительным Мишкой.
Раздеваться не стали. Димка утопил оба шлепанца, а Мишка потерял сандалию. Он, быть может, и посмеялся бы над своей «удачливостью» – за небольшой промежуток времени умудрился потерять две сандалии и шлепанец, – но, подплывая к берегу, увидел отца и священника. Батюшка, как лев, метался по причалу, только полы светло-серой летней рясы взлетали от его резких движений.
– Вон они! – крикнул дядя Гриша, спустившийся к воде и вошедший в нее по колено. Он закатал брючины и, кажется, готов был плыть навстречу, чтобы помочь запыхавшимся искателям приключений.
Но Мишка уже ткнулся коленями в твердое дно под слоем ила и на карачках выполз на берег. Отец молча схватил его за руку и потащил домой. У Потапыча не осталось сил на сопротивление и мольбы о прощении. Он даже не оглянулся на друзей, которых принял в «горячие объятия» отец Максим. Только услышал звонкие шлепки, напоминающие пощечины.
– Пап! – Мишка обрел голос только у террасы, понимая, что тут уже надо оправдываться, а то будет поздно.
– Деньги воровать?! – грозно обличил его отец. – Я тебе покажу!
Он втолкнул сына на террасу, и Мишка опомниться не успел, как оказался лежащим у отца на коленях, а тот его стал весьма болезненно шлепать. Через минуту, правда, он отпустил Потапыча, и тот, зареванный, бросился к себе на кровать.
– Рыдает он еще! – возмущенно заметил отец. – Скажи спасибо, что ремня не схлопотал. А надо бы.