Не знаю, во что те поверили больше: в наглость демона или страх в моих глазах, когда Дарил «притащил» меня в центральный, чтобы продемонстрировать вольному, но нас отпустили.
А спустя четырнадцать часов, следуя прежним курсом, мы наткнулись на следы боя. Обломков было много — явно «шел» серьезный транспорт, да не один, так что продирались, как говорил тогда Дарил, на полусогнутых.
Аварийную капсулу заметила я, решение поднять ее на борт, принял демон. Ни один из нас об этом не пожалел. Не сразу — тогда нам пришлось вместо Иари отправиться на Гордон, потом.
Анриго был хорошим бортинженером, пока не погиб, когда мы выполняли заказ Индарса. Сэйр — оружейником, каких поискать.
Глупая смерть, нелепая… Впрочем, разве она когда бывала умной?
— Капитан, — очень вовремя вырвал меня из воспоминаний Тарас. Не стоило возвращать к жизни тех, кто ушел навсегда, пока на душе тревожно. Память о них требовала светлой грусти.
— Ангел, если ты… — резко обернулась я, предпочтя, чтобы Тарас увидел ярость, а не растерянность.
— Я — вернусь, — со злорадной улыбкой заметил ангел. И, не дав мне больше ничего сказать, тронул ладонью за плечо, подбадривая, и двинулся к «Легенде».
Нашей с ним «Легенде».
— Так и сказал? — Игорь даже поднялся с кресла, словно это должно было помочь поверить.
— Ну не мог же я не оправдать ее ожиданий, — улыбнулся Искандер, задорно подмигнув не сводящему с него глазенок Тимке. — Она была уверена, что ничего хорошего от меня ждать не стоит. Ну, я и… что первое в голову пришло. Похоже, удачно.
— И она согласилась, потому что вроде, как и выбора не было, — усмехнулся Таласки, качнув головой. — И ведь теперь точно никуда не денется. Дала слово…
— … которым я воспользуюсь, — довольно продолжил Искандер. Закончил уже весьма холодно. — Осталось только вернуться.
— Сомневаешься? — заинтересованно посмотрел на него Игорь. Такое состояние друга оказалось неожиданностью.
— Хотелось бы разобраться со всем до того, как станет поздно, — хмуро протянул Искандер. На лице — ни тени эмоций, да и блоки такие, что несложно ошибиться — живой ли вообще.
Кому угодно, но только не Игорю.
С такой чувствительностью выбора у него особо не было. Либо совершенствовать данное природой, чтобы не «сгореть» рядом с разумом столь значительной ментальной силы, которой обладал Искандер, либо держаться подальше, признав свою ничтожность.
Признать — не мог, не в его правилах, вот и старался находиться поблизости. Привыкая и преодолевая. Через боль, дурноту, слабость, кровавую пелену перед глазами. Через недовольство собственного начальства, опасавшегося потерять и то, что было, через невысказанное сочувствие Искандера, который одобрял подобную настойчивость, но не в данном случае, прекрасно осознавая, чем может закончиться ошибочная оценка собственных возможностей.