Затем мелькнула мысль: «Убивать — нельзя, не убить…»
Принадлежать мне она точно не могла…
И крик… Звонко! Решительно!
— Она еще жива!
Мир, в котором я находилась, Землей назвать было трудно…
— Не хотите открыть глаза?
Прозвучало не то с насмешкой, не то даже с легким ехидством. Но отреагировала я не на вопрос, и даже не на тон… На голос, который принадлежал отнюдь не Даудадзе.
— Господин генерал, — не без труда выполнив высказанную просьбу, посмотрела я на Кокорина. Скривилась. То ли от боли, то ли… от брезгливости, — неожиданная встреча.
— Так ли? — качнул он головой, — Вы же меня просчитали?
— Не совсем, — поморщилась я. Попыталась приподняться… когда не получилось, посмотрела на стоявшего чуть в стороне полковника. — Не поможете?
Тот подошел сразу… рассказав о своих взаимоотношениях с Кокориным больше, чем могли сделать слова.
Здесь они были на равных.
Подхватив под мышки, приподнял…
И опять, лишь секунду мы смотрели друг на друга, но вполне хватило понять: будь его воля, он бы меня добил…
Не потому что ненавидел, потому что имела то, к чему стремился он.
В отличие от меня, в свободе он не нуждался.
— Добралась только до вашего исполнителя, — продолжила я, ухватившись за руку Даудадзе. Мелькнувшую мысль не отбросила, та вполне могла лечь в основу будущих действий. — Жаль, не успела…
— Не могу разделить ваши сожаления, — спокойно отреагировал генерал на мой эмоциональный срыв. — Но об этом вряд ли стоит говорить.
Он развернулся, собираясь уйти, но я остановила:
— Когда вы начинаете?
Его улыбка, когда оглянулся, выглядела довольной… словно моя проницательность была ему приятна:
— Через час.
— Орлов жив? — воспользовалась я короткой заминкой.
— А разве это имеет теперь какое-либо значение? — тут же уточнил он. Чуть поправил набедренную кобуру — оба были в полевке и при оружии. Когда я качнула головой, все-таки снизошел до ответа: — Да, но сомневаюсь, что это надолго.
Даудадзе следом за Кокориным не последовал, лишь закрыл за ним дверь и вернулся. Поднял за спинку стул, придвинул ближе к дивану, на котором я лежала — находились мы опять в его комнате, присел.
Молчание было коротким, но… тягучим, волнительным.
— Зачем вы это сделали? — наконец произнес полковник, предпочтя больше не встречаться со мной взглядом.
— А вы не догадываетесь? — насмешливо протянула я, но… перестаралась с проявлением эмоций. Пришлось скривиться от тугой, спрессованной боли, на миг заполнившей грудь.
С его стороны реакции не последовало — Даудадзе знал, что корсет вкупе со специальной прокладкой распашонки слегка погасили его удар, дав мне шанс продолжить свое существование.